Петров грех, или почему вера не растет вместе с пивным животиком. Р. Челлен и появление термина «геополитика»

2. Пространственный рост государства сопровождается иными симптомами развития: развитием идей, торговли, производства, миссионерством, повышенной активностью в различных сферах.

3. Рост государства осуществляется путем присоединения и поглощения меньших государств.

4. Граница есть периферийный орган государства и как таковой служит свидетельством его роста, силы или слабости и изменений в его организме.

5. В своем росте государство стремится вобрать в себя наиболее ценные элементы физического окружения: береговые линии, бассейны рек, равнины, районы, богатые ресурсами.

6. Исходный импульс к пространственному росту приходит к государствам извне - благодаря перепадам уровней цивилизации соседствующих территорий.

7. Общая тенденция к слиянию и поглощению более слабых наций, разветвляясь в ходе своего развития, переходит от государства к государству и по мере перехода набирает силу, то есть непрерывно подталкивает к еще большему увеличению территорий.

Эти законы должны были строго обосновать неизбежность территориальных завоеваний. Один из этих «основных законов» гласит: «В процессе роста государство стремится к охвату политически ценных мест». Для того чтобы теперь, когда государство Ратцеля «охватило» политически ценные места, не создалось впечатления, что отныне прекращается рост государства, используется другой из семи «основных законов», который гласит: «Масштабы политических пространств непрерывно изменяются». Таким образом, сообразно с обстоятельствами, может быть оправдана любая агрессия в любом направлении. Сущность этих законов состоит в том, что государство Ратцеля должно занимать по мере своего роста все большее пространство. Один из более поздних последователей Ратцеля в области геополитики очень ясно выразил эту сущность: «Государства имеют тенденцию врастать в естественно замкнутые пространства... По-видимому, эта тяга государств к врастанию в естественные границы будет удовлетворена лишь в границах континентов». Здесь его взгляды перекликаются со взглядами профессора-пангерманиста Хейка, требовавшего расширения германской империи «за черно-бело-красные столбы, за моря, по всему земному шару».

Р. Челлен и появление термина «геополитика».

Шведскому ученому Юхану Рудольфу Челлену (1864-1922) геополитика обязана своим наименованием . Юрист и государствовед Челлен - профессор истории и политических наук Гётеборгского (1901 - 1916) и Уппсальского (1916-1922) университетов. Он изучал системы управления с целью выявления путей создания сильного государства. Кроме того, он активно участвовал в политике, являлся членом парламента, отличаясь подчеркнутой германофильской ориентацией. Челлен не был профессиональным географом и рассматривал геополитику, основы которой он развил, отталкиваясь от работ Ратцеля, как часть политологии.

В работах Челлена содержатся, по сути дела, все принципиальные положения геополитики. Как и Ратцель, он считал, что на основе всестороннего изучения индивидуального государства могут быть дедуцированы некоторые самые общие принципы и законы, подходящие для всех государств и для всех времен. Одним из них является сила государства. Государства возвышаются, потому что они сильны. Челлен считает, что сила - более важный фактор для поддержания существования государства, чем закон, поскольку сам закон может поддерживаться только силой. В силе Челлен находит дальнейшее доказательство своего главного тезиса, что государство есть живой организм. Если закон вводит нравственно-рациональный элемент в государство, то сила дает ему естественный органический импульс. Утверждением, что государство есть цель сама в себе, а не организация, служащая целям улучшения благосостояния своих граждан, Челлен явно противопоставлял, свой взгляд либеральным концепциям, сводящим роль государства к второстепенной служебной роли, к роли «пассивного полицейского».

В книге «Великие державы» , изданной в 1910 г ., Челлен пытался доказать, что малые страны в силу своего географического положения «обречены» на подчинение «великим державам», которые, опять-таки в силу своей «географической судьбы», обязаны объединить их в большие географические и хозяйственные «комплексы». Челлен указывал, что отдельные «комплексы» такого рода - в частности, США, Британская империя, Российская империя - сложились еще в XVIII-XIX веках, тогда как образование большого европейского «комплекса», или единства, составляет задачу Германии.

Это последнее указание Челлена на «необходимость объединения Европы под эгидой Германии» и было, в сущности, основной идеей его геополитического учения. Челлен развил геополитические принципы Ратцеля применительно к конкретной исторической ситуации в современной ему Европе. Он довел до логического конца идеи Ратцеля о «континентальном государстве» применительно к Германии и показал, что в контексте Европы Германия является тем пространством, которое обладает осевым динамизмом и которое призвано структурировать вокруг себя остальные европейские державы. Будучи германофилом и сознавая слабость скандинавских стран перед лицом потенциальной внешней угрозы, он предлагал создать германо-нордический союз во главе с Германской империей.

Первую мировую войну Челлен интерпретировал как естественный геополитический конфликт, возникший между динамической экспансией Германии (страны Оси) и противодействующими ей периферийными европейскими (и внеевропейскими) государствами (Антанта). Различие в геополитической динамике роста - нисходящей для Франции и Англии и восходящей для Германии - предопределило основной расклад сил. При этом, с его точки зрения, геополитическое отождествление Германии с Европой неизбежно и неотвратимо, несмотря на временное поражение в первой мировой войне.

Челлен закрепил намеченную Ратцелем геополитическую максиму: интересы Германии противопоставлены интересам западноевропейских держав (особенно Франции и Англии). Но Германия - государство «юное», а немцы - «юный народ». «Юные» немцы, вдохновленные «среднеевропейским пространством», должны двигаться к континентальному государству планетарного масштаба за счет территорий, контролируемых «старыми народами» - французами и англичанами. При этом идеологический аспект геополитического противостояния считался Челленом второстепенным.

Впервые термин «геополитика» был введен Челленом в его работе «Государство как форма жизни» («Staten som Lifsform», в немецком переводе «Der Staat als Lebensform»), написанной под влиянием идей Фридриха Ницше и Вернера Зомбарта (1863-1941) и вышедшей в Стокгольме в 1916 г. В этом своем основном труде Челлен развил тезисы, заложенные Ратцелем. Челлен, как и Ратцель, считал себя последователем немецкого органицизма, отвергающего механицистский подход к государству и обществу. Отказ от строгого деления предметов изучения на «неодушевленные объекты» (фон) и «человеческие субъекты» (деятели) является отличительной чертой большинства геополитиков. В этом смысле показательно само название основного труда Челлена. Следуя Ратцелю, Челлен основное внимание сконцентрировал на природе государства. Название главной его работы служит своего рода отражением основной идеи Ратцеля, что государство есть живой организм.

«Государство - не случайный или искусственный конгломерат различных сторон человеческой жизни, удерживаемый вместе лишь формулами законников; оно глубоко укоренено в исторические и конкретные реальности, ему свойствен органический рост, оно есть выражение того же фундаменталист типа, каким является сам человек. Одним словом, оно представляет собой биологическое образование или живое существо».

Как таковое оно следует закону роста: «...сильные, жизнеспособные государства, имеющие ограниченное пространство, подчиняются категорическому императиву расширения своего пространства путем колонизации, слияния или завоевания» - такова одна из главных идей Челлена.

Как таковое государство наиболее полно выражено в империи - в этой общности территорий и пространств. Отсюда понятно, что геополитика как политическая наука прежде всего имеет в виду государственное единство и одна из ее задач - внести свой вклад в понимание сущности государства. В отличие от геополитики политическая география изучает местообитание человеческих сообществ в их связи с остальными элементами Земли». Так Челлен видел различие между геополитикой и политической географией, споры о котором, кстати, не смолкают по сию пору.

Челлен наделил государства «прежде всего инстинктом к самосохранению, тенденцией к росту, стремлением к власти». Он утверждал, чтовся история человечества - это борьба за пространство, и делал вывод, что «великая держава, опираясь на свое военное могущество, выдвигает требования и простирает влияние далеко за пределы своих границ». «Великие державы являются экспансионистскими государствами», - заявлял он, делая вывод, что «пространство уже поделенного мира может быть лишь отвоевано одним государством у другого».

Если Ратцель рассматривал государство как организм низшего типа, находящийся на одном уровне с водорослями и губками, и объявил бесплодным сравнение государства с высокоразвитыми организмами, то Челлен утверждал, «что государства, как мы их наблюдаем в истории... являются, подобно людям, чувствующими и мыслящими существами». И так как сущность всякого организма он усматривал в «борьбе за существование», то, согласно Челлену, государства, как «наиболее импозантные формы жизни», также должны развиваться в соответствии с правилами «борьбы за существование».

Челлен не ограничился, однако, данными выводами. Условия империалистической борьбы за колонии, кризисные явления внутри стран требовали дальнейшей разработки проблемы развития государства, прежде всего отношений между ними. Другими словами, данной теории необходимо было придать политическую окраску. Вот здесь-то и был выдвинут на передний план географический фактор, а именно пространство, вернее, размеры территории и ее ограниченность.

К заявлениям о том, что «государство должно жить за счет земли» (Ратцель) и «государство... связано с определенным участком земли, из которого оно высасывает пищу», присоединяется фраза о «борьбе за существование» и о «естественном отборе», то есть социальный дарвинизм. Суть его учения о «борьбе за существование», которую ведут государства, особенно обнаруживается в политических выводах, вытекающих из теоретических рассуждений Челлена. «Борьба за существование» в жизни государства является, по Челлену, борьбой за пространство.

Большие государства растут за счет малых. Отвечая на вопрос, какими формами должна вестись борьба за существование, во время которой происходит естественный отбор, Челлен писал: «Жизнеспособные государства, чье пространство ограничено, подчинены категорическому политическому императиву: расширить свою территорию путем колонизации, объединения или завоеваний различного рода. В таком положении была Англия, а в настоящее время находятся Япония и Германия. Как мы видим, здесь имеет место не стихийный инстинкт завоевания, а естественный и необходимый рост в целях самосохранения».

«Борьба за существование» является, согласно Челлену, сущностью всякого организма, а война - конкретная форма проявления «борьбы за существование» между государствами - является борьбой за пространство и подчиняется вечным законам природы.

Челлен не отрицал того, что при «неизбежном росте государств» плохо обстоит дело с будущим малых государств, ибо «чем больше возникает великих государств, тем больше падает курс малых». Согласно этому закону природы, «малые государства... или вытесняются на периферию, или сохраняются в пограничных районах, или исчезают». Такой ход развития, происходящего с естественной необходимостью, имеет место, разумеется, «по ту сторону справедливости и несправедливости». Политический деятель, по Челлену, обладает лишь свободой пролагать путь этой естественной необходимости. В той мере, в какой он это делает, он также находится «по ту сторону справедливости и несправедливости», и ни один народ не может осудить его как преступника за подготовку и проведение разбойничьей войны.

Производство в государстве не должно быть ни чисто аграрным, ни чисто индустриальным. Ведь в случае той или другой крайности государство нуждалось бы всегда в мирных отношениях с другими государствами. Государство же, которое нуждается в мире, не в состоянии вести войны за новые источники сырья и рынки сбыта. Такое государство не может «в случае необходимости существовать само по себе за закрытыми дверями». Решением данной проблемы является, по Челлену, автаркия, то есть равновесие между обеими крайностями. Однако следует заметить, что речь идет не об автаркии в смысле границ, прикрытых таможенными барьерами, а об автаркии, которая заменяет систему «открытых дверей» системой «закрытых сфер интересов».

Разделяя взгляд Ратцеля относительно того, что почва, на которой государство расположено, есть его интегральная часть, соединенная с ним в единое целое, он идет дальше. Немецкий географ то ли не заметил, то ли не счел нужным специально останавливаться на том, что в создании государства, в его росте и развитии, помимо физических условий внешнего окружения, участвуют также и другие элементы. Челлен исправляет упущение своего учителя, отмечая важность и таких аспектов государственного становления и роста, как культура, экономика, народ, форма правления и др.

В работе «Государство как форма жизни» Челлен предпринял попытку проанализировать анатомию силы и ее географические основы. Он писал о необходимости органического сочетания пяти взаимосвязанных между собой элементов политики, понимаемой в самом широком смысле этого слова. Как единство форм жизни государство состоит из

Http://www.syntone-kazan.ru/library/books/?item_id=883¤t_book_page=1

Дети растут сами. Как цветы. Суетиться, дёргаться, контролировать и конфликтовать - зачем? Создайте благоприятную среду для роста и развития - и это будет самый лучший метод воспитания:

Не усложняйте себе жизнь.
Принимайте своего ребёнка таким, каков он есть.
Живите и радуйтесь вместе с ним.
Растите своё прекрасное создание, как цветок.
Растите вместе с ним - как родитель.
Реже воспитывайте, чаще с ребёнком играйте.
Играйте в то, что ему полезно и нужно.

И тогда окажется, что воспитание детей - дело совсем не трудное, даже совсем наоборот - весёлое и интересное.

По большому счёту, детям не так и много требуется от нас: терпение, сочувствие, понимание. Расти с ними и любить их. Вот и всё.

А если вам показалось, что у него/неё слишком много претензий к родителям, что ж, вы правы. Это действительно так. Почему? Да хотя бы потому, что вы старше и мудрее и вы тоже когда-то были детьми и - от младенчества до юности (и дальше) - всё это вы уже проходили.

А дети (в своё время) тоже станут родителями, и тогда, уже к своим детям они тоже будут проявлять терпение, сочувствие и постараются понимать их.

Всё продолжается.

Кажется - такие простые слова... но сколько за ними скрыто мудрости! Акцент в этой книге делается на любовь. На ту самую любовь родителя к ребенку. Я всегда говорила - задача талантливого руководителя - не мешать людям работать! Так и тут - нужно просто любить своего ребенка - и не мешать ему расти. Иногда родителю бывает трудно расшифровать поведение малыша, и правильно реагировать. В этой книге дано подробное описание всех кризисов, которое поможет родителям! Так же - в книге много тестов, игр, наглядных примеров. Читается она очень легко.

Новая одежда растёт вместе с ребёнком September 9th, 2017

Лондонский дизайнер Райан Ясин, использовал свой опыт работы в области авиационной промышленности, для разработки уникальной детской одежды. Да она действительно растёт вместе с детьми.

Хотите узнать, как это происходит, читайте дальше.

Но хочется вспомнить традицию древней Руси и Романовской России. Раньше и трава была зеленее и воздух чище, и от рака не умирали, потому что средняя продолжительность жизни была в 2 раза меньше чем сейчас. По сути не доживали до смерти от рака. А в 20 лет если не было детей, то могли посчитать что ты бесплоден. А в чём же ходили дети? До подросткового возраста, лет эдаки до 12, дети ходили в бесшовной одежде. Была такая хорошая традиция. На многих картинах того времени можно увидеть, что дети как будто ходят в обносках и похожи на нищих беспризорников. Но всё не так. Детская, бесшовная одежда была очень дорогим удовольствием, и передавалась из поколения в поколение. Поэтому и выглядела старой и поношенной. Но зато, была очень полезной, так как не натирала чувствительную детскую кожу.

А как же, новая одежда растёт вместе с ребёнком? Модели детской одежды Райана Ясина, вдохновлены искусством оригами. Она сделанная из прочной плиссированной ткани, которая растягивается или распускается как бутон. Чтобы соответствовать растущим детям. Благодаря новой одежде, 24 летний дизайнер из Лондона завоевал престижную премию Джеймса Дайсона.

Плиссировка — ткань, обработанная специальным образом с образованием мелких параллельных плоских складок от 5 до 50 мм в ширину. Интересный факт, одежда из таких тканей модна на протяжении последних столетий. Так что лондонский дизайнер не изобрёл колесо и даже не открыл Америку.

Название плиссировка появилось в 17 веке и образовано от французского слова «pli», что означает «складка». Сама же плиссированная ткань была уже задолго до начала нашей эры — знатные египтяне как женщины, так и мужчины украшали ею свои костюмы. Также большой популярностью плиссированная ткань пользовалась в Китае, Японии, Азербайджане, Шотландии.

Райан Ясин разработал материал, используя научные принципы, которые он изучал, будучи аэронавигационным инженером. Отсутствие постоянства в лёгкой промышленности. Когда за год может поменяться несколько модных фасонов и покроев. А дети просто вырастают из уже купленной новой одежды. Очень сильно разочаровали дизайнера. Он наблюдал как любимая племянница и племянник постоянно меняют купленную им одежду. То мала становится то не модна.

Многим семьям с достатком ниже среднего, не понять этих мотивов. Так даже обеспеченные люди передают друг другу по наследству детские вещи, считая, что они уже разношены и качество раньше было лучше, чем сейчас. До сих пор, ценными считаются ГДРовские и Чехословацкие экземпляры детской одежды. И вот сразу же вопрос. Как вы относитесь к передаче детских вещей другим людям?

Дядя из Лондона стремится сделать так называемую линию одежды Petit Pli (Пети Пли) «самой передовой детской одеждой в мире». Она изготовлена из уникальной складчатой ​​легкой ткани. Она водонепроницаема, её можно стирать в стиральной машине автомат и пригодна для повторного использования. Вся одежда рассчитана на возраст от трех месяцев до трех лет.

Большинство детей растут на семь размеров в первые два года. Английские родители в среднем тратят 2 000 фунтов стерлингов на одежду, прежде чем их ребенок достигнет трехлетнего возраста. А сколько вы потратили фунтов или рублей на одежду ребёнку до 3 летнего возраста? Может в Англии просто вещи детские дороже стоят чем в России?

Помимо высокой стоимости и ограниченного срока службы, массовое производство одежды оказывает огромное влияние на окружающую среду за счет отходов, потребления большого количества воды и выбросов углекислого газа.

Ясин решил объединить технологии с текстильными изделиями, чтобы изготовить прочную и практичную одежду для детей. Чтобы они росли вместе с ней. Детские рубашки, брюки и топы, которые он создаёт, напоминают версии популярной одежды легендарного японского дизайнера Иссей Мияке.

Пети Пли работает, используя так называемое отрицательное соотношение Пуассона -коэффициент поперечной деформации - показывающий зависимость между продольными и поперечными деформациями элемента, характеризуя упругие свойства материала, которое Ясин изучал в лондонском Имперском колледже.

При растяжении материалы, которые имеют это отношение, известные как ауксетики, становятся толще и могут расширяться в двух направлениях одновременно. Явление уже используется в стентах и ​​биомедицинских имплантатах.

Ясин разработал более 500 прототипов для Petit Pli и планирует использовать свою премию в размере 2 000 фунтов стерлингов для продолжения работы и расширения бизнеса. Заботливый дядя говорит, что он ведет переговоры с крупным розничным сетями в Великобритании и надеется, что первая одежда поступит в продажу в течение нескольких месяцев.

«Просто здорово иметь поддержку и признание моего решения», - сказал он. «Премиальные деньги - дополнительный бонус, и я знаю, как потратить их.»

Помимо поддержки моих исследований и разработок, это поможет мне сформировать группу экспертов, чтобы поднять одежду Petit Pli на новый уровень. Поставлять её родителям по всему миру и вносить ощутимые изменения в зависимости от отзывов и пожеланий.» После таких слов можно сказать что одежда будет просто живой. Не только подрастая вместе с малышами, но и качественно меняясь в лучшую сторону.

Ясин использует свойства материала, благодаря использованию постоянной плиссировки. Складки складываются в обоих направлениях. Складываются вместе или расширяются и позволяют одежде двигаться вместе с ребенком. Термическая обработка улучшает эти свойства. Даже через несколько стирок одежда не теряет своих уникальных качеств. Ещё как большой плюс, можно выделить компактность, складывается в достаточно маленький комочек, чтобы засунуть в карман.

Его изобретённая одежда теперь будет учавствовать в международном конкурсе премии Джеймса Дайсона, финал которой пройдёт в октябре, с призом для победителя 30 000 фунтов стерлингов.

Премия Джеймса Дайсона работает в 23 странах и доступна студентам университетского уровня и выпускникам, изучающим дизайн, промышленный дизайн и инжиниринг. Она признает и вознаграждает творческие дизайнерские решения для глобальных проблем с учетом окружающей среды.

Извечные вопросы, не дающие уснуть многим HR-специалистам: как построить карьеру в сфере HR, как эффективнее вовлекать персонал и мотивировать поколение «Y»? Над этими и другими вопросами размышляет HR-директор сайта «Из рук в руки» / irr.ru и медиа-холдинга «Пронто-Москва» Ирина МАКСИМОВА.

«СУПЕР» : Ирина, как вы попали в HR?

Ирина Максимова : В HR я попала после хорошей практики преподавания английского языка. Два года я работала в школе, потом преподавала английский на курсах языка English First и вела курсы при Министерстве иностранных дел. С одной стороны, это был случайный выбор, но с другой,  когда я начинала карьеру в сфере подбора персонала, российские вузы не готовили специалистов этого профиля, поэтому и возможности получить соответствующее образование не было.

Когда я поступала в университет, мне больше всего хотелось работать с людьми. Работа педагогом, как мне казалось, идеально подходила. Английский язык мне тоже всегда хорошо давался, поэтому я и выбрала эту специальность.

Быть преподавателем мне очень нравилось, но в какой-то момент захотелось большего. На тот момент я вела англоязычные курсы по бухучету и преподавала бизнес-английский. Благодаря этому я поняла, что мне интересны бизнес и сфера HR, как раз дающая возможность работать с людьми.

Я окончила курсы по HR в Высшей школе экономики и устроилась на стартовую HR-позицию в банк «Ренессанс-Капитал». Это было в 2005 г.. Банк на тот момент только начинал свою деятельность, поэтому HR-подразделение было достаточно маленьким (порядка пяти человек). Я пришла на позицию HR-менеджера, однако в мои обязанности входило и HR-администрирование, и помощь в рекрутменте, и другие функции.

Тем не менее я больше экстраверт, мне очень важно общение. Поэтому HR-администрированием я занималась недолго и ушла в рекрутмент. Мы разработали и внедрили целую цепочку ассессмента (оценка профессиональной компетенции). Это были и тестовые задания, и групповые игры, и симуляции.

«СУПЕР» : Но тень сомнения иногда появлялась?

И. М .: Тени сомнения не было. Дело в том, что я всегда работала в иностранных компаниях и всегда использовала иностранный язык. Причем со временем мое владение языком только совершенствовалось. Это один из плюсов работы в бизнесе. Ведь когда я пришла работать учителем, я боялась, что так и останусь на том же уровне, — на уровне школьной практики и курсов, а в жизни пользоваться иностранным языком не получится. Деятельность HR-специалиста дает возможность применять язык и в работе, и в бизнесе. И это именно то, к чему я стремилась.

«СУПЕР»: Можете ли вы сейчас с уверенностью сказать, что HR-карьера — ваш правильный выбор и он полностью оправдал ваши ожидания?

И. М.: Я думаю, да. Ожидания полностью оправдались и даже больше. Изначально я думала, что это очень узкая специальность:  документы, кадры, рекрутмент. Но на самом деле эта сфера охватывает практически весь бизнес, поэтому в действительности мне удалось получить сверх ожиданий: я и принимаю участие в бизнесе, и работаю с людьми, и влияю на инвестиционную деятельность в компании (приношу прибыль). И мне все это нравится.

«СУПЕР» : Существует распространенное мнение, что карьера в HR — тупиковая.

И. М. : Мне кажется, что таким образом все позиции можно рассматривать как тупиковые. Дорос до позиции финдиректора — остановился, дорос до HR-директора — остановился, дорос до генерального директора — и остановился. Для меня важнее не позиция, а должностные обязанности, и в различных компаниях они действительно разные. Я убеждена, что развитие HR-специалиста в масштабах бизнеса заключается в тех функциях, которые он выполняет.

К сожалению, в России очень много компаний, которые не понимают, что такое HR. Для них это все еще «традиционный кадровик» — человек, который заполняет бумаги и приглашает на собеседования. В иностранных же компаниях это уже совершенно другая позиция: это топ-менеджер, который наравне с другими бизнес-подразделениями принимает решения. Поэтому в данной ситуации я не вижу тупика для карьеры: я расту вместе с бизнесом.

«СУПЕР» : Вы сейчас занимаете должность HR-директора. Что представляет собой ваша работа на этой позиции в компании «Пронто-Москва»?

И. М. : Я всегда работала в крупных компаниях, где зона ответственности HR-а велика. «Пронто-Москва» — не исключение. В нашей компании вместе с региональными филиалами штат сотрудников составляет около 2,5 тысяч человек: 350 человек — в Москве, а остальные 2150 специалистов — в регионах. Я отвечаю за комфортные условия и эффективную работу всех этих людей.

Будучи HR-директором, я вхожу в группу топ-менеджеров и подчиняюсь напрямую генеральному директору. Вместе с другими руководителями я участвую во всех бизнес-процессах компании, и все решения мы принимаем коллегиально. Для этого каждую пятницу в нашей компании проходят заседания управляющего комитета. В его состав входят директор сайта irr.ru, директор портала job.ru, финансовый директор холдинга, IT-директор, операционный директор, директор по спецпроектам и я. Председателем этого комитета является наш генеральный директор. И все решения, которые мы принимаем на этом обсуждении, обязательны для исполнения всеми сотрудниками.

Если говорить о зоне моей ответственности, то на мне полностью составление бюджета на персонал и его исполнение, фонд оплаты труда, обучение сотрудников, внутренние коммуникации и корпоративные праздники, непосредственный подбор персонала и добровольное медицинское страхование. Я также отвечаю за подготовку и формирование структуры предприятия, эффективной с точки зрения бизнеса.

В моем подчинении департамент кадрового администрирования (оформление трудовых отношений с сотрудниками), департамент рекрутмента и адаптации персонала, департамент обучения (организация и проведение обучения в Москве и в регионах), департамент компенсаций и льгот (мотивационные схемы и бонусы), департамент региональных проектов (контроль и помощь со стороны HR-а региональным предприятиям). Мне также подчиняются отдел внутренних коммуникаций (организация корпоративных праздников, внутренних коммуникаций, конкурсов и других мероприятий холдинга) и HR-отделы в региональных подразделениях.

«СУПЕР» : Судя по вашему резюме, вы «пощупали» разный HR-функционал. Насколько важен был для вас лично такой опыт?

И. М. : Помимо вышеперечисленного, я еще и в тренингах себя пробовала. Для меня было важно лично «прощупать» и понять все сферы HR. Когда я только строила карьеру, мне хотелось руководить HR-подразделением полностью. Соответственно, мне нужно было знать, как складывается HR-работа на каждой позиции, а для этого необходимо было попробовать все на себе. Я такой человек: сначала сделаю сама, пойму все тонкости и только потом буду делегировать это своим подчиненным. Это был хороший опыт, он для меня очень важен. Благодаря ему, я поняла, в чем мои плюсы, в чем минусы и где мои зоны развития.

Конечно, есть много примеров, когда HR-директор «вырастал» из какой-то одной функции, в рамках конкретного направления. Но я считаю, что в сфере HR, как и в любой другой профессии, необходим баланс.

«СУПЕР» : Один известный гуру в HRM как-то назвал подбор персонала в компаниях до трусости осторожным. Все, за что цепляются HR-ы, так это за опыт, и в идеале ищут кандидата, который выполнял подобную работу в подобной же компании (ищут «винтик», который без особых хлопот можно вставить в механизм).

И. М. : У меня был разный опыт. И в действительности все зависит от специфики бизнеса. В Otto Group Russia, например, в операционном центре у нас были прописаны все бизнес-процессы от «А» до «Я». В такой ситуации, когда все процессы четко прописаны, действительно, можно взять человека без опыта, обучить, провести тренинг на рабочем месте. Несколько репетиций — и действия сотрудника дойдут до автоматизма. К тому же обучение на местах обходится бизнесу гораздо дешевле. Один раз прописал все бизнес-процессы, потратив на это определенную сумму, а потом экономишь на протяжении всего времени существования компании. Наем «винтиков» — это действительно хорошая возможность экономить: можно брать более дешевый персонал и нанимать сотрудников без опыта. Причем текучесть кадров в этом случае не имеет никакого значения.

«СУПЕР» : На каких позициях нужен «винтик», а на каких — специалист и настоящий профессионал?

И. М. : Конечно, все зависит от направления деятельности, но вариантов всего несколько. Путь первый: можно найти идеального сотрудника, который будет все знать и прекрасно делать, и будет идеально подходить на эту позицию. Однако это долго, дорого и практически невозможно. Разумеется, некоторые компании это не останавливает. Например, Google и Яндекс могут себе позволить тщательный подбор нужного специалиста, поскольку со своим штатом имеют возможность достаточно долго ждать выхода «идеального сотрудника», потратив на его поиск сумасшедшую сумму.

Если такой подход неприемлем, альтернативой становится обучение персонала. Вы изначально нанимаете специалиста, который объективно не дотягивает до этой позиции, и «лепите» из него того, кто нужен компании (при помощи тренингов, всевозможных курсов и адаптационных программ). Этим путем сегодня идут многие компании, включая и нашу. Конечно, иногда мы покупаем дорогих специалистов. Но в этом случае мы должны быть уверены, что берем настоящего профессионала, который уже совсем скоро будет приносить нам очень большие деньги.

Что же касается «винтиков», такой подход эффективен только, на мой взгляд, на массовых или начальных позициях. В тот же самый HR я могу себе позволить взять новичка на позицию HR-администратора, потому что у меня есть четкая инструкция — Трудовой кодекс Российской Федерации, где все подробно прописано. Поэтому от такого новичка мне нужны лишь основные компетенции. Так, если он внимателен и ответственен, я уже готова его принять, потому что отлично понимаю: он не будет делать ошибок, сверяя все с ТК РФ, и точно будет следовать нашим инструкциям. Такого «винтика» мы можем взять на начальную позицию в бухгалтерию, где все прописано и регламентировано.

Таким образом, «винтик» в команде — это неплохо. Просто это специалист, от которого априори не требуется сверхрезультатов, большой инициативы и творчества. Он встает на конкретную позицию и делает определенные действия, которые приносят пользу общему делу.

«СУПЕР» : Главная тема номера — «Вовлеченность персонала». Что вы думаете об этом?

И. М. : Сегодня вовлеченность сотрудников упала у многих крупных компаний, давно присутствующих на рынке. И связано это с тем, что на рынок стали выходить подросшие представители поколения «Y». У них совсем другое представление о работе, о карьере, поэтому и мотивировать их нужно по-другому. Такие сотрудники более самостоятельны и быстрее принимают решения. Вместе с тем представители поколения «Y» не заинтересованы в работе как в способе заработка: они приходят на работу не за деньгами, а чтобы получать удовольствие, заниматься творчеством и общаться. В этом случае мотиватором могут быть, например, вкусный утренний кофе, корпоративные булочки или абонемент в спортзал.

Для нас, как для поколения «Х», многое из этого неприемлемо. Но я четко понимаю, что это просто немного другие люди, которые сейчас нам очень нужны. Мы все еще находимся в демографической яме: кандидатов мало, профессиональных кандидатов еще меньше, а профессионалов в интернет-индустрии вообще практически нет. Поэтому компаниям приходится подстраиваться. Например, сайт «Из рук в руки» / irr.ru и другие онлайн-проекты «Пронто-Москва» работают круглосуточно, и если они «упадут», то выручка компании значительно сократится. То есть вовлеченность IT-специалистов нам нужна даже по выходным дням, поэтому в ход идут разные дополнительные бонусы: фрукты, чай с печеньем, свободный график, настольные игры, обучение за счет компании, абонемент в фитнес-центры, ДМС и прочее.

Мы часто проводим различные внутрикорпоративные конкурсы, сплачиваем коллектив. Так, например, в День защиты детей мы проводили конкурс и награждали победителей билетами в цирк. Сотрудникам нравится — с каждым разом они участвуют все с большим энтузиазмом.

«СУПЕР» : Какие преимущества для компании обеспечивает высокий уровень вовлеченности персонала?

И. М. : Чем выше вовлеченность персонала, тем выше и производительность. Логично, что вы будете работать с отдачей, только когда у вас все хорошо, вы счастливы, вам комфортно и интересно. Производительность, таким образом, увеличивается, а значит, растет и прибыль компании. Поэтому создавать комфортные условия для сотрудников — в наших интересах.

«СУПЕР» : Сейчас модно говорить о трендах. Какие тренды в HR-сфере вы бы выделили?

И. М. : Сейчас в центре внимания технологии Big Data, позволяющие оптимизировать использование ресурсов при работе с большими объемами информации. Причем сфера применения методик работы с «большими данными» может быть весьма неожиданной. Думаю, что в HR это тоже применимо. Тот же подбор персонала может происходить с использованием этой системы. Так, например, уже на этапе первого собеседования можно будет понять, какую выручку принесет потенциальный «продажник». Это очень интересно. Хотя в этом случае исчезнет потребность в рекрутменте. Соискатели будут приходить на онлайн-собеседование, и Big Data будет оценивать кандидата при помощи цифрового анализа.

«СУПЕР» : Какими модными инструментами вы пользуетесь?

И. М. : В своей работе я делаю ставку на эффективные, а не модные инструменты. Мы используем skype-интервью, если на первом этапе тяжело добраться до интервьюера. Разумеется, потом мы приглашаем его к нам, но для начала достаточно онлайн-беседы.

Мы также используем всевозможные тесты, регулярно наращивая нашу тестовую базу.

Это нам очень помогает. Так, еще на уровне первой оценки мы выделяем 5-10 кандидатов, с которыми затем знакомим руководителей. Причем это может быть не только тестирование в чистом виде, но и, например, проигрывание различных ситуаций и прочее.

И. М. : У нас очень много региональных предприятий, и нам нужно постоянно поддерживать профессиональный уровень сотрудников. Поэтому, помимо общих тренингов, в компании предусмотрено поддерживающее тренинговое сопровождение. Например, у нас есть корпоративный портал, где наши сотрудники могут проходить онлайн-обучение и по специфике продукта, и по механизмам продаж.

В настоящее время мы запускаем тренинг по продукту. В прошлом году на этой площадке уже был запущен тренинг по продажам. За год мы успели получить достаточно отзывов, поняли, что нужно скорректировать, и учли все это в новом курсе.

Плюс мы не оставляем идею личных поездок по нашим филиалам: очные тренинги — это очень важно, никакое онлайн-обучение с этим не сравнится. Мы также постоянно используем вебинары для коммуникации с менеджерами и сотрудниками в региональных подразделениях.

В целом, работа HR-специалиста — это не только профессиональные знания и большой опыт. Это еще и тонкая психология, ведь мы работаем с людьми. Таким образом, о человеческой составляющей тоже нельзя забывать.

Конечно, комфорт на рабочем месте очень важен. Но иногда вовлеченность персонала может повыситься за счет уважения друг к другу и хороших отношений в коллективе. И за это тоже отвечаем мы.

Carlos Gonza?lez

Creciendo juntos. De la infancia a la adolescencia con cari?o y respeto

© Издательство «Ресурс», 2016, перевод, оформление

* * *

Que voulez-vous? L’enfant me tient en sa puissance;

Je finis par ne plus aimer que l’innocence;

Tous les hommes sont cuivre et plomb, l’enfance est or.

Victor Hugo, L’Art d’?tre grand-p?re (1877)

Что Вы хотите? Ребенок властвует надо мной безраздельно;

Одну невинность я возлюбил;

взрослые – медь и свинец; золото – детство.

Виктор Гюго, Искусство быть дедушкой (1877)

Благодарю Хулио Басульто, Росу Жове, Кристину Сильвенте и Монику Тесоне за их точные комментарии к рукописи. И моего издателя – Ракель Джисберт – за ее бесконечное терпение и непреклонность.

Введение

Каждый раз, когда рождается дитя, с ним рождаются отец и мать. И с тех самых пор мы растем вместе, набираясь мудрости и жизненного опыта. Дети нам предлагают свою безусловную любовь, даже если мы ее совсем не заслужили. Они заставляют нас чувствовать себя важными и нужными, развлекают нас и озадачивают. Придают смысла и тепла нашей жизни, позволяют какое-то время сопровождать себя в их захватывающем приключении по открытию мира. Быть родителем – это привилегия.

В прошлых книгах я затрагивал темы, которые волнуют, прежде всего, родителей самых маленьких детей: грудное вскармливание и питание, плач и сон, распространенные предрассудки и абсурдные нормы, которые порой не позволяют нам наслаждаться нашими детьми, брать их на руки или утешать, когда они плачут, спать с ними и открыто проявлять всю свою нежность и любовь.

Я достаточно подробно останавливаюсь на отдельных научных исследованиях некоторых из этих тем. Кому-то, возможно, что-то покажется скучноватым, но надеюсь, что другим будут интересны не только мои выводы, но и весь тот процесс, который позволил к ним прийти. Мы живем в мире, перенасыщенном информацией, где любой может сказать, что угодно по любой теме, и его услышит огромная аудитория. Думаю, что полезно научиться критически оценивать прочитанное, требовать доказательств от тех, кто предлагает только голословные утверждения, отличать тех, кто обосновывает свои высказывания, от тех, кто выдумывает на ходу.

Таким образом у первого, кто скажет «Если будете носить его на руках – он никогда не пойдет» или «Если вы кормите по требованию – вырастет малолетний преступник» или другую подобную глупость, вы сможете попросить научных доказательств, на которые опираются эти страхи.

Очень давно мне говорила одна мама, что когда ее сыну было четыре года, он просыпался (и плакал) каждую ночь до трех часов ночи. «Худшее, – говорила она, – было думать, что это никогда не кончится. Сейчас, когда он прекрасно спит, я думаю, как было бы хорошо, если кто-нибудь сказал бы мне тогда – «Это пройдет, еще два года – и все пройдет».

Ну, так вот – я вам это говорю. Это пройдет. Он перестанет плакать по ночам, научится ходить в туалет, самостоятельно есть и пережевывать. Перестанет постоянно проситься на руки, перестанет быть почемучкой. Пройдет детство, отрочество. Сегодняшние проблемы завтра покажутся смехотворными. А с большой любовью и небольшим везением – завтрашние проблемы также будут казаться смешными.

Дети растут, и мы растем вместе с ними. Детство пролетает в одно мгновенье, и пусть наше неуемное стремление что-то в нем исправить не помешает им насладиться.

Глава 1. Современные родители

Какие они – современные родители? Я не знаю. Я был знаком только с несколькими тысячами матерей (и несколькими сотнями отцов). И с большинством очень поверхностно – по коротким встречам или письмам. Они были, в основном, очень схожи по происхождению и социальному статусу. С идентичными общими воззрениями на воспитание детей. (Прежде всего, это те родители, которым нравились мои книги.) И несмотря на это – они разные. Абсолютно разные во многих аспектах и даже беспокояще одинаковые – в других. И не всегда так уж легко понять – какие из этих воззрений свойственны современным родителям (родителям-испанцам среднего и близкого к нему уровня жизни), а какие объединяют родителей всех времен и народов.

И, безусловно, как же нам нравится классифицировать и вешать ярлыки на людей! Как будто мы все принадлежим к одной группе, как будто все одинаковые! Современные матери и матери позапрошлого года, мужчины и женщины, немцы и эскимосы, подростки и беременные женщины… Порой наши предрассудки настолько сильны, что время от времени мы стремимся предусмотреть даже «исключения, подтверждающие правило». Пожилые «должны быть» скучными, пассивными, рутинерами и скрягами. А человек в годах, который ведет активную жизнь, – это потому, что он «молод духом». Те, кто считает, что мы, мужчины, «должны быть» грубыми, с плохими манерами, грязными и бесчувственными, не долго думая, объявляют нас «женоподобными» вместо того, чтобы отказаться от своих предрассудков. Таким образом, я не могу говорить обо всех «современных родителях». Лишь о некоторых, лишь в общих чертах. Может быть, вы узнаете себя в каких-то поступках и почувствуете облегчение (или вас позабавит), когда поймете, что и с другими родителями происходит нечто подобное. Может быть, откроете что-то в себе такое, чего раньше не замечали, или чему не могли придумать название. А может быть, то, что я говорю, не будет иметь ничего общего с вами. Тогда надеюсь, что вы не поверите в мои слова и не попадетесь на удочку, думая, что вот какой-то невежда, находящийся в сотнях или тысячах километров вас, знает о вас больше, чем вы сами о себе. Я не буду рассказывать вам – какой вы есть, а только – какими мне кажутся некоторые родители, с которыми я был знаком лично.

Сомнения

Современные матери создают впечатление очень неуверенных в себе. Конечно, моя точка зрения весьма поверхностна, так как я сужу только по женщинам, которые приходят ко мне на консультации относительно своих проблем и сомнений. Возможно, есть тысячи, миллионы уверенных в своих силах матерей, спокойно растящих детей. Хорошо или плохо, но с уверенностью. Потому что это разные вещи. Делать что-то хорошо или плохо – не имеет отношения к сомнениям. Можешь делать что-то очень хорошо и при этом сомневаться, а в большинстве случаев – делаешь что-то хорошо, а что-то плохо (и не очень уверен при этом – что из этого делаешь хорошо, что плохо), и в силу этого возникает еще больше сомнений.

В большинстве случаев, если вас это утешит, никто не может знать – хорошо он что-то делает или плохо. Рассказать сказку, успокоить, когда плачет, выслушать, когда говорит, – это понятное дело, что хорошо. Бить, оскорблять, высмеивать – ясно, что плохо. Но плоха ли конфетка, хорош ли банан, лучше синтетическая одежда или хлопковая, цыпленок на сковороде или в панировке? До какого времени помогать ему делать уроки или участвовать в его играх?

Где грань – между «не обращать внимания» и «не вмешиваться через чур»? Я не знаю и не думаю, что кто-либо знает. Боюсь только, что эти замечания, возможно, утешив одних мам, других заставят сомневаться еще больше.

Мне неизвестно, больше или меньше сомнений было у женщин в прошлом по сравнению с современными матерями. Предполагаю, что меньше, основываясь на двух следующих размышлениях.

Первое: у них было больше опыта в уходе за детьми. В семьях было больше детей, которые видели, как их мать ухаживает за несколькими младшими братьями-сестрами (и помогали ей в воспитании). Младший ребенок видел, как старшие ухаживали за несколькими племянниками (и тоже должны были помогать). Семья не была так малочисленна, как сейчас (что называется – «нуклеарная семья», то есть сформированная исключительно родителями и детьми). Вместе могли жить несколько поколений и ветвей, несколько матерей с несколькими детьми.

Второе: было меньше культурного разнообразия. Нет, я не имею ввиду только иммиграцию, хотя ее надо тоже учесть. Дело в том, что привычки внутри одной страны были очень схожими, а уж в маленьком поселке они были практически одинаковы – в любом аспекте. Все соседи исповедовали одну религию, одинаково воспринимали мир, одевались в однотипную одежду. Кухня и музыка также не различались. Без интернета, телевидения, имея небольшую библиотеку, большинство населения ничего не знало об укладе жизни жителей соседнего села, не то что других континентов!

Возможно, я принадлежу к одному из последних поколений детей, выросших на одних и тех же незыблемых привычках. Когда почти все матери делали все одинаково со своими детьми. Воскресная служба, вечерняя молитва перед сном, не класть локти на стол, желать доброго утра и доброго вечера, в кровать в девять вечера… Ребенок, который шел в гости к другу, видел там обычно те же нормы, что и в его семье. Ребенок, который поступал «плохо» мог услышать порицание от любого взрослого, находящегося поблизости.

Но сейчас – царит бесконечное разнообразие. Дети не всегда делают то же, что делали бабушки-дедушки, они вполне могут делать и полностью противоположное. Могут делать то, что вычитали в книге, увидели по телевизору или просто, что пришло в голову. К примеру, я знал одних родителей, которые пытались воспитывать своих детей на идеях, взятых из книги «Клан пещерного медведя». Фантастического романа!

Наши дети быстро распознают такие особенности, нормы и стили воспитания в разных семьях и пытаются воспринять «лучшее из каждого дома». Так возникает решающий аргумент во всех спорах: «А Марии это разрешают».

Подозреваю, что в прошлом матери меньше сомневались, потому что у них был опыт в уходе за детьми и потому что все делали это одинаково. И подозреваю, что в случае сомнений они предпочитали обращаться к своим собственным матерям и соседкам, к другим опытным женщинам.

Но сегодня у мам много, очень много сомнений, и создается такое впечатление, что другим матерям они мало доверяют. Вероятно потому, что при наличии стольких различных стилей и методов воспитания советы того, кто использует другой метод, – тебе уже не годятся. Дело все в том, что сегодня ищут ответы в книгах, журналах, у специалистов (педиатров, медсестер, психологов, воспитателей…). И, по крайней мере, это объективные и показательные факты: никогда раньше не было в киосках столько журналов о детях, столько книг по уходу за детьми в книжных магазинах, такого количества детских психологов в школах, консультаций «здоровый ребенок» в педиатрии. Если матери в прошлом имели какие-то сомнения, они их проясняли в своем окружении или оставались со своими страхами один на один.

Вина

В этом вопросе у меня нет ни малейшей догадки. Всегда ли чувствовали вину матери или только сегодня?

Дело в том, что современные мамы ощущают огромное чувство вины. За то, что делают, за то, что не делают, за то, что считают что-то хорошим, но в глубине знают, что это плохо. За то, что делают что-то, что считают плохим, но в глубине знают, что это хорошо.

Скорее всего, именно сомнения способствуют возникновению и дальнейшему культивированию такого чувства вины. Когда все вокруг воспитывали детей одинаково, было значительно легче предполагать, что поступаешь хорошо. Сейчас же – с таким-то выбором – так просто ошибиться… Фактически, а это можно доказать математическим путем, ошибаться – это нормально. Если есть два пути, и только один из них верный, вероятность попасть в цель один к двум. Если путей двенадцать, вероятность один к двенадцати. Поэтому матери все время ошибаются. И всегда во всем виноваты.

Есть две важных ошибки в этих «доказательствах». Возможно, это те же самые две ошибки, которые неосознанно делают матери. Во-первых, ошибочно полагать, что существует только одна правильная форма воспитания детей, а все остальные – плохие. На самом деле, существуют тысячи одинаково достойных форм воспитания детей и другие тысячи, которые не будучи настолько идеальными, все же довольно хороши. И еще тысячи, которые так сразу на глаз и не определишь – хорошие они или нет, потому что у нас нет достаточных фактов и мы делаем то, что в наших силах. Возможно, надо было бы рассуждать от противного: если есть двенадцать форм воспитания детей и только одна из них плохая, есть только одна возможность к двенадцати – ошибиться. Во-вторых, ошибочно полагать, что матери будут выбирать наугад между всеми вариантами – у них есть естественная способность выбирать правильные варианты. Большинство мам справляются с этим весьма достойно, и делали это на протяжении тысячелетий – иначе мы бы здесь с вами не общались.

Настаиваю – я не исповедую моральный релятивизм. Есть много форм правильного воспитания ребенка, что не исключает и такой возможности, как нанесение, пусть по незнанию или неосторожности, существенного вреда. Почти все матери делают достойный выбор, но некоторые – с этим не справляются (есть и невоспитанные дети, и оставленные). Иногда сложно понять – хорошо ли мы что-то делаем или плохо («Купить ему мороженое, которое он просит или объяснить, что это не здоровое питание?», «Остаться на качелях еще полчаса или пойти домой, так как холодает?» Нет, это не глупости, это то, из-за чего испытывают вину многие матери.). Но есть и иные вещи, которые, без сомнений, хорошие или, без сомнений, плохие.

Часто в общении с матерями «срабатывает» что-то типа шестого чувства – во избежание ловушек с чувством вины. Стараюсь никогда не говорить «надо делать так» или «не делайте так», чаще всего использую обороты такого плана – «иногда…», «при случае…», «хорошо бы…», «может быть полезным…» Но некоторые мамы, такое впечатление, – ищут вину, как будто ищут сокровище, и им удается найти ее в любом месте. Если я говорю, что дети обычно просыпаются по ночам, найдется мама, обеспокоенная тем, что ее ребенок не просыпается достаточно часто. Пытаюсь утешить матерей, чьи дети много плачут, таким аргументом – «Ваш сын вас очень любит, поэтому отчаянно плачет, если вы покидаете его хоть на минуту». Так те счастливицы, у которых дети не плачут, начинают думать, что их дети их не любят… Нет, пожалуйста, ваш ребенок тоже вас любит, просто он выражает это по-другому!

Но некоторым «индивидам» как раз очень хочется, чтобы матери чувствовали свою вину. Это позволяет поддерживать в них состояние униженности и покорности! И, прежде всего, – это так просто! Есть классические обвинения – «Если возьмешь его на руки – он ходить не будет», надо заставлять его есть фрукты, это профилактика рака толстой кишки», «Плачет, потому что твои нервы ему через молоко передаются». А уж сколько различных «современных» и «альтернативных» историй: «Если у малышки астма, это потому, что у тебя конфликт со своей собственной матерью, потому что мать «тебя душила», «Если у тебя трещины на соске, это потому что, на самом деле, ты не хочешь кормить грудью».

Пожалуй, самая абсурдная и жестокая из обвинительных теорий, которые я слышал (из уст профессионалов в области здоровья и психологии), касается кесарева сечения, наложения щипцов или затяжных и тяжелых родов. Она основана на том, что мать, возможно, неосознанно не хотела иметь этого ребенка, и поэтому «она закрылась». Конечно, и если в северных странах делают кесарево в одной трети случаев, по сравнению с Испанией, это не потому, что врачи там делают его по-другому, а потому, что там матери так «не закрываются»…

Представьте ситуацию: измученная несколькими часами родов, напуганная тем, что могло произойти, разочарованная кесаревым сечением, уже ощущая вину за «провал» (может, я не достаточно подготовилась, плохо дышала, плохо терпела боль, выбрала не тот роддом?). С гормональным взрывом, определенного рода печалью, которую некоторые матери ощущают после родов, – и тут кто-то тебе говорит, что в глубине души ты не хотела своего ребенка. Если исследуешь свое подсознание – какая мать что-то да не найдет? Может, ты хотела забеременеть после повышения, а вышло раньше. Возможно, в самый жаркий день лета ты подумала: «Какой ужас – эта жара, а я с таким животом, вся мокрая от пота, лучше бы я рожала зимой». Может быть, ты думала о том, что путешествие, о котором так мечтала, теперь придется отложить на годы. Или предпочла бы родить второго малыша немного позже, по крайней мере когда старший будет спать всю ночь, не просыпаясь. День состоит из многих часов – для многих раздумий, а материнство пробуждает много противоречивых чувств. Но это не означает, что мы не любим наших детей. В итоге 90 % матерей склоняют голову и принимаются плакать, уверенные, что на самом деле – кесарево было по их вине, потому что они отвергали своего ребенка. Если одна из них в сомнении отвечает: «Насколько я помню – я никогда его не отвергала», ей возразят: «Видите? Это неосознанное отвержение». А для тех, кто в праведном гневе стукнет по столу и крикнет: «Неправда! Я никогда не отвергала своего ребенка!», есть окончательный ответ: «Видите? Вы выражаете отрицание!» С такими людьми нельзя спорить.

С другой стороны, некоторые матери (и отцы) используют чувство вины как окончательное оружие и последний аргумент в любой дискуссии. Если скажешь, например, что не надо бить детей, тут же возникнет кто-то: «И что такого? Я, что теперь, плохая мать, если я как-то один раз дала пощечину?» И обвинение такое страшное: быть «плохой матерью» настолько устрашающе звучит, что рациональное обсуждение далее становится невозможным и остается только безоговорочно смириться: «Нет, конечно, вы не плохая мать, если дали один раз пощечину». А если дали две? А если каждый день? А если еще обзывали? А если до крови? Где есть предел, если он вообще есть? Я не знаю, да мне и не важно. «Простите, я не говорю о том, хорошая вы мать или плохая. Я не имею право судить. Я говорю о том – хорошо ли бить детей. А бить детей не хорошо. Даже если это делает хорошая мать».

Одиночество

Современные родители в целом сейчас более одиноки, чем их предшественники. Одиноки в пространстве, отделены от других людей, которые могли бы помочь им в воспитании детей, и одиноки во времени. Отделены от поколений своих предков.

Век XX видел поколение так называемой нуклеарной (ядерной) семьи (подобно тому, как атомное ядро разрушается в атомной бомбе, это семейное ядро разрушается растущим количеством разводов, с ужасающими последствиями для детей). Всего лишь одно-два поколения назад часто практиковалось совместное проживание с другими людьми – дедушками-бабушками и дядями-тетями.

Дедушки и, особенно, бабушки всегда участвовали в воспитании детей. Но это было сотрудничество «в параллели», когда делили в равных долях – работу, ответственность и семейный стол. Дома всегда был кто-то из взрослых, таким образом мать могла уходить и возвращаться без проблем и обвинений. Ребенок, обнаружив отсутствие матери или поняв, что она занята, с легкостью обращался к другому человеку. Было больше людей, способных рассказать сказку, взять на руки, ответить на один из «почему?..» Сегодня бабушки принимают огромное участие в воспитании детей, вероятно, в Испании даже большее участие, чем прежде (благодаря смехотворно короткому декретному отпуску). Но речь идет об участии «серийном»: ребенок переходит из родительского дома в дом бабушек-дедушек (или же бабушка приходит на несколько часов в дом родителей). Мама не видит, что делает ее ребенок днем, а бабушка же не знает – ни что делает мать, ни что происходит вообще в семье в ее отсутствие. «Смена караула», зачастую, едва ли дает время на быстрый обмен какой-либо информацией («поел мало, покакал два раза, немного повышалась температура…»). Как мать, так и бабушка проводят наедине с ребенком по несколько часов, без чьей-либо поддержки и возможности передохнуть. Выйти на улицу для чего-либо, пойти к врачу или в парикмахерскую в такой ситуации не возможно без тщательного предварительного планирования. Несколько звонков, чтобы найти кого-то, кто мог бы остаться с малышом в четверг с десяти до двенадцати. С маленькими детьми даже принять душ или отойти в туалет – не простое действие. Ребенок же, видя свою сиделку временно занятой, уставшей или в плохом расположении духа (а мы, взрослые, иногда бываем не в духе), не может обратиться ни к кому другому.

Но мать (и бабушка) находится теперь в одиночестве не только дома, но и вне его. Раньше не было такой большой разницы в нахождении «дома» и «вне дома». Жизнь проистекала в общих двориках, куда выходили двери всех соседских квартир, на площадях и на улицах. Двери были открыты, народ входил и выходил, матери стирали вместе белье в общественных прачечных, садились вместе шить или лущить горох, пока дети бегали туда-сюда, а соседи шли мимо и здоровались. Еще я был свидетелем, как в конце семидесятых соседи на окраине Барселоны, населявшие кварталы, состоящие из пяти-восьмиэтажных зданий, построенных в основном в I половине XX века, выносили стулья на тротуар и вели беседы у всех на виду. Сейчас никто уже так не делает, по крайней мере, в городах и крупных поселках. Наиболее близко похожее на беседу на стуле происходит на улице, на открытой террасе кафе, но это не перед твоим домом, не во дворе и не составляет часть общей повседневной жизни. Ты или дома, или в другом месте, граница вполне ясна.