Они расстались в безмолвном и гордом страданье. "они любили друг друга так долго и нежно"

Я знала, что он, как всегда, опоздает, поэтому не спешила – есть кому прийти позже меня. Тем более что и время было. Поминутно поправляя съезжающую с плеча сумку, я шла по коридору, уворачиваясь от носящихся взад-вперёд стай из младших классов. Я поднялась на третий этаж пристройки, где размещался всего один кабинет и библиотека; маленькая площадка была забита до отказа, и шум голосов сразу нагнал на меня невероятную тоску – как трудно выдержать эти несчастные пять минут переменки! Поднимаясь по крутым муниципальным ступеням, я увидела, что вечно опаздывающий стоит, опершись на перила, окружающие лестничную площадку. Несколько месяцев я пыталась не смотреть на него, и даже находила некоторое развлечение в том, чтобы наклониться и повернуть голову так, чтобы чья-нибудь спина или глобус заслоняли его от меня, особенно если он, не дай Бог, сидел ко мне боком – на глаза его смотреть не было никакой физической возможности. Это очень смущало.
А уж слушать его… все ничего не значащие подколы и приколы, шуточки разной степени похабности… всё это было как шелуха, забивающая уши. А сейчас он стоял, опершись на перила, и смотрел вниз, где свернулись лестничные геометрические извивы, отсутствующим взглядом; мысли его пребывали где-то далеко, где как будто никто не бывал вообще никогда. За одно это можно было простить всё! И ту девчонку со светлыми, крашеными чёрным ресницами, голубыми глазами и улыбкой грызуна – даже её.
Он покосился на меня с выражением не совсем проснувшегося человека, и я отвела взгляд. Мы никогда не здоровались и за неделю говорили друг другу от силы две-три фразы в случае крайней необходимости. И сейчас я бы не сказала ему «привет» за все блага мира, честное слово, чтоб на меня упал стеллаж в библиотеке!
На ходу доставая хрестоматию, я подумала с тоской, что впереди ещё три часа в скорбном заведении – средней школе. И выкрашена она была жёлтой краской, так что была в полной мере «жёлтым домом», и являлась даже не «матросской тишиной», а, наверное, «матросской громкостью». Во всяком случае, здесь было зубодробительно шумно.
Вдобавок, на этом часу мы и сидели по соседству с ним. Едва я опустилась на гладкую лакированную скамейку, на которой у меня не доставали до пола ноги, то почувствовала, что сердце колотится где-то в горле, ещё немного – и его придётся хватать зубами, чтобы не выскочило. Я непроизвольно сглотнула, чувствуя, как пульсируют все нервы, связки, вены и артерии тела.
«Здравствуйте! – рявкнул кто-то у меня в голове. – Только этого не доставало! Это ж любовь!..»
Эта мысль настолько меня поразила, что весь урок пропал бесследно, и я не помнила ничего.
Захватив сумку, взявшись за ручки пакета, я спускалась по лестнице, шла по коридорам, вымазанным поверху побелкой; подняв глаза вверх, я увидела голую лампочку на проводе, и мне представилось, что я ночую в подъезде. Хрестоматию, где вся школьная программа содержалась в разжёванном виде, я до сих пор держала в руке. На крыльце, где продолжалась школьная тусня, я её раскрыла, мелькнула борода Толстого и бакенбарды Пушкина, какие-то слова о гениальности и вечности. Я шла к ограде, к калитке; раскрыла на Лермонтове и увидела вдруг то, чего не видела ни в одной хрестоматии отродясь.
Они любили друг друга так долго и нежно,
С тоской глубокой и страстью безумно-мятежной!
Но, как враги, избегали признанья и встречи,
И были пусты и хладны их краткие речи.
Руки у меня дрогнули, я стояла посреди улицы; книжка всё-таки выпала у меня из рук я упала на влажный, пахнущий недавним дождём асфальт.
- Чёрт! – сказала я. Не успела я нагнуться, как перед книгой остановились чёрные ботинки. Хрестоматию подняли и протянули мне длинными пальцами жестом милостивого монарха. Я подняла взгляд, увидела его.
- Спасибо, - сказала я и приняла у него изгвазданную книжку.
- Ты взяла мой пакет, - ответил он на это. Я моргнула, заглянула во внутренность своего пакета и видела чужие кроссовки; устыдившись, я что-то пробормотала извинительное и вернула пакет. Он отдал мне мой. Ситуация была исчерпана, но он задержался на несколько секунд; спросил:
- Что читала?
- Лермонтова.
- И как?
- Ты издеваешься?
- Я серьёзно спросил.
- Ну, красиво.
Он ещё что-то собирался сказать, но буркнул:
- Ладно, пока.
И пошёл. Я равнодушно развернула книгу на измятой лермонтовской странице, дочитала стихотворение:
Они расстались в безмолвном и гордом страданье
И милый образ во сне лишь порою видали.
И смерть пришла: наступила за гробом свиданье…
Но в мире новом друг друга они не узнали.
Я впервые расплакалась о несбыточном над книжкой, прямо на улице. Достала наушники и плеер из кармана, врубила полную громкость, чтобы грохотом музыки заглушить стук сердца – я не хотела его слышать больше никогда, не хотела слышать своих мыслей и читать эти чёртовы стихи. Девчонка с улыбкой грызуна снова мне вспомнилась; сунув хрестоматию в сумку, я ринулась в переплетение заплёванных дворов и старых переулков, мечтая никого не видеть больше.

«Они любили друг друга…» Михаил Лермонтов

Sie liebten sich beide, doch keiner
Wollt’es dem andern gestehn
Heine*

Они любили друг друга так долго и нежно,
С тоской глубокою и страстью безумно-мятежной!
Но, как враги, избегали признанья и встречи,
И были пусты и хладны их краткие речи.

Они расстались в безмолвном и гордом страданье,
И милый образ во сне лишь порою видали.
И смерть пришла: наступило за гробом свиданье…
Но в мире новом друг друга они не узнали.

*Они любили друг друга, но ни один не желал признаться в этом другому. Гейне (нем.)

Анализ стихотворения Лермонтова «Они любили друг друга…»

Стихотворение «Они любили друг друга так долго и нежно…» — прекрасный образец позднего творчества Лермонтова. Работу над ним поэт вел накануне своей трагической гибели. По положению в записной книжке литературоведы определили примерное время написания произведение: май — начало июля 1841 года.

«Они любили друг друга так долго и нежно…» представляет собой вольный перевод Лермонтовым стихотворения «Sie liebten sich beide doch keiner…» немецкого поэта-романтика Генриха Гейне. Две первые строки из оригинала Михаил Юрьевич использовал в качестве эпиграфа. Исследователи внимательно изучили сохранившиеся черновики, позволяющие понять, как шла работа Лермонтова. По ним видно, что с каждой редакцией русский поэт все дальше уходил от произведения Гейне. В частности, он изменил способ рифмовки и ритмико-синтаксическое строение, ввел новые слова и образы.

В России Гейне первым начал переводить , который был хорошим другом немецкого поэта. Потом к творчеству великого романтика обращались многие стихотворцы — Блок, Фет, Маршак, Майков и так далее. Лермонтовские переводы стоят особняком. Михаил Юрьевич не пытался точно передать содержание, скопировать образы, сохранить ритм и строение оригинала. По мнению исследователя Федорова, Лермонтов намеренно сильно искажает авторскую концепцию. В итоге получается переложение. У романтиков подобные вольные переводы считались обычным делом. Интересная деталь — в черновике Михаил Юрьевич не указывает, что «Они любили друг друга так долго и нежно…» — перевод. О факте заимствования свидетельствует только эпиграф.

Главный мотив «Они любили друг друга так долго и нежно…» — разобщенность влюбленных людей. Тема эта характерна для всего лермонтовского творчества. В рассматриваемом стихотворении взаимное непонимание достигает предельного драматизма. Чтобы добиться нужного эффекта, Лермонтов отказывается от финала произведения, придуманного Гейне, и пишет собственную концовку. И в оригинале, и в переводе оба влюбленных умирают. Вот только у немецкого поэта они даже не знают о смерти друг друга, а у Михаила Юрьевича не узнают друг друга на том свете. Таким образом Лермонтов делает трагедию вечной. Смерть не становится избавлением. Она предстает в качестве бесконечного продолжения земных страданий.

Лермонтов М. Ю.
«Они любили друг друга так долго и нежно»

Sie liebten sich beide, doch keiner
Wollt"es dem andern gestehn
Heine*

Они любили друг друга так долго и нежно,
С тоской глубокою и страстью безумно-мятежной!
Но, как враги, избегали признанья и встречи,
И были пусты и хладны их краткие речи.

Они расстались в безмолвном и гордом страданье,
И милый образ во сне лишь порою видали.
И смерть пришла: наступило за гробом свиданье...
Но в мире новом друг друга они не узнали.

Дата написания: 1841 год

Они любили друг друга, но ни один не желал
признаться в этом другому. Гейне (нем.)

Данное стихотворение является вольным переводом стихотворения Гейне
«Sie liebten sich beide, doch keiner».

Читает Ираклий Андронников
Ира́клий Луарса́бович Андро́ников (иногда встречается написание Андронников; 1908 - 1990) - советский писатель, литературовед, мастер художественного рассказа, телеведущий. Народный артист СССР (1982).

Михаи́л Ю́рьевич Ле́рмонтов (3 октября 1814, Москва - 15 июля 1841, Пятигорск) - русский поэт, прозаик, драматург, художник. Творчество Лермонтова, в котором удачно сочетаются гражданские, философские и личные мотивы, отвечавшее насущным потребностям духовной жизни русского общества, ознаменовало собой новый расцвет русской литературы. Оно оказало большое влияние на виднейших русских писателей и поэтов XIX и XX вв. Драматургия Лермонтова имела огромное влияние на развитие театрального искусства. Произведения Лермонтова получили большой отклик в живописи, театре, кинематографе. Его стихи стали подлинной кладезью для оперного, симфонического и романсного творчества, многие из них стали народными песнями.

Они любили друг друга так долго и нежно,

С тоской глубокой и страстью безумно-мятежной!

Но, как враги, избегали признанья и встречи,

И были пусты и хладны их краткие речи.

Они расстались в безмолвном и гордом страданье

И милый образ во сне лишь порою видали.

И смерть пришла: наступило за гробом свиданье...

Но в мире новом друг друга они не узнали.

М.Ю. Лермонтов, 1841

Это стихотворение является вольным переводом стихотворения Г.Гейне «Sie liebten sich beide»:

Sie liebten sich beide, doch keiner

Wollt’es dem andern gestehn;

Sie sahen sich an so feindlich,

Und wollten vor Liebe vergehn.

Sie trennten sich endlich und sah’n sich

Nur noch zuweilen im Traum;

Sie waren längst gestorben,

Und wussten es selber kaum.

Чтобы найти отличия текстов Гейне и Лермонтова, приведу перевод этого стихотворения Вильгельмом Левиком:

Они любили друг друга,

Но встреч избегали всегда.

Они истомились любовью,

Но их разделяла вражда.

Они разошлись, и во сне лишь

Им видеться было дано.

И сами они не знали,

Что умерли оба давно.

Заметно, что Лермонтов внёс в стихотворение новый смысл.

Сохранились черновики Лермонтова к этому стихотворению: http://feb-web.ru/feb/lermont/texts/lerm05/vol02/L522159-.HTM

Например, таков был вариант третьей строчки: Но как враги друг друга боялись

Первоначальный вариант последней строчки был таков: Взяла их смерть... и все объяснилось на небе

Потом Лермонтов заменил его на вариант: Но в мире новом друг друга они не узнали

Лермонтов предпочел вариант с трагической концовкой, когда любовь, которая могла стать вечной, была убита навсегда. Люди, которые должны были стать самыми близкими людьми, стали по своей воле настолько чужими друг другу, что даже не узнали друг друга в мире ином.

Пример совсем другой концовки можно увидеть в последних строках романа И.С. Тургенева «Дворянское гнездо»:

«Но что сказать о людях, еще живых, но уже сошедших с земного поприща, зачем возвращаться к ним? Говорят, Лаврецкий посетил тот отдаленный монастырь, куда скрылась Лиза, - увидел ее. Перебираясь с клироса на клирос, она прошла близко мимо него, прошла ровной, торопливо-смиренной походкой монахини - и не взглянула на него; только ресницы обращенного к нему глаза чуть-чуть дрогнули, только еще ниже наклонила она свое исхудалое лицо - и пальцы сжатых рук, перевитые четками, еще крепче прижались друг к другу. Что подумали, что почувствовали оба? Кто узнает? Кто скажет? Есть такие мгновения в жизни, такие чувства... На них можно только указать - и пройти мимо.»

В этих строках совсем другие ощущения, чем в стихотворении Лермонтова. Любовь, связавшая души Лаврецкого и Лизы, жива и связь между их душами сохранится навечно. В то время как герои лермонтовского стихотворения разорвали эту связь навсегда.