Семейное устройство детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. Как в ссср на самом деле жилось воспитанникам детдомов

особенности усыновления в СССР

Сидаков Бештау Владимирович,

магистрант юридического факультета Северо-Осетинского государственного университета им. К.Л. Хетагурова.

Институт усыновления известен обществу с давних пор. Но на каждом этапе истории правовые нормы, регулировавшие усыновление, отличались по своим целям и задачам. Даже в рамках одной формации правовое регулирование отношений по усыновлению не было одинаковым. Первым Семейным кодексом РСФСР 1918 г. усыновление не допускалось вовсе. Но дававшая о себе знать потребность в усыновлении вызвала к жизни Декрет ВЦИК и СНК РСФСР от 1 марта 1926 г., ст. 182 которого допускала усыновление малолетних и несовершеннолетних и исключительно в их интересах. В новом Семейном кодексе РСФСР 1926 г. нашло отражение дальнейшее укрепление правовых основ усыновления, что позволило решить такие важные государственные задачи, как устройство в семью детей, оставшихся без родителей, и частично ликвидировать беспризорность несовершеннолетних. В годы Великой Отечественной войны разрешению острой для тех дней проблемы защиты детей, лишившихся семьи, послужил Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об усыновлении» от 8 сентября 1943 г.

Ко времени существенного обновления брачно-семейного законодательства (1968-1970 гг.) стало ясно, что институт усыновления нуждается в дальнейшем усовершенствовании в целях более последовательной защиты интересов детей; под такими интересами принято было понимать надлежащие условия воспитания детей. Статьи 24 и 25 Основ законодательства Союза ССР и союзных республик о браке и семье, соответствовавшие статьи КоБиС союзных республик, сформулированные с учетом накопившегося к тому времени практического опыта, стали гибким инструментом создания благоприятных условий для воспитания детей в семье.

Кульминационным моментом усыновления в советской практике было вынесение исполкомом местного Совета решения по существу. Если близкие родственным отношения установились давно, то после принятия решения об усыновлении фактические обстоятельства лишь облекались в соответствующую правовую форму. Иное дело при усыновлении воспитанника детского учреждения или при устройстве ребенка в другую семью. В СССР сложилась твердая практика передачи детей в семью в таких случаях лишь после вынесения решения об усыновлении. Знакомство, сближение ребенка с посторонними ему лицами, желающими заменить родителей, происходило в стенах детского воспитательного или медицинского учреждения. После того, как усыновление было оформлено и ребенок приходил в новую для него семью, отступление уже становилось невозможно. И если впоследствии дали бы о себе знать обстоятельства, о которых заранее почти ничего не было известно (неумение заботиться о приемном ребенке, непреодолимый внутренний настрой против новых родителей, неспособность жертвовать ради ребенка, особенно маленького, своим личным временем, интересами и т. д.), возникала проблема отмены усыновления, осуществляемой лишь в судебном порядке, только если того требовали интересы несовершеннолетнего. Таким образом, период привыкания ребенка к взрослым, а взрослых к ребенку становился своеобразным испытательным сроком, который советским законодательством о браке и семье не был предусмотрен.

Определенная непоследовательность имела место и в правовых последствиях усыновления, связанных с наличием или отсутствием записи усыновителя в качестве родителя. Так, согласно § 3 Разъяснения Госкомтруда СССР от 22 марта 1976 г., п. 17 Положения о порядке назначения и выплаты государственных пенсий, усыновленные дети должны были учитываться наравне с родными при назначении пенсий по старости на льготных условиях, установленных для многодетных матерей. Но если в свидетельстве о рождении детей, учитываемых при назначении пенсии, женщина, обратившаяся за пенсией, не значилась матерью, но ею представлены документы об усыновлении, то при назначении пенсии эти дети учитывались при условии, что усыновление состоялось до достижения каждым из них 8-летнего возраста.

В юридической литературе вопрос о целесообразности четкого разграничения усыновления на два вида не ставился, но очевидно, что при так называемом полном усыновлении приравнивание возникающих отношений должно быть максимальным.

При изучении советской правовой практики по делам усыновления, следует также более подробно остановиться на проблеме отмены усыновления. Отмена усыновления, прекращающая его на будущее время, была допустима: а) когда этого требовали интересы усыновленного (удочеренного) и б) когда усыновление было произведено с нарушением конкретно указанных в Кодексе о браке и семье правил (ст. 113). Обстоятельства, вызывающие необходимость отмены усыновления (удочерения) в интересах усыновленного, были настолько разнообразны, что исчерпать их в каком-либо перечне невозможно. Имеются в виду неудовлетворительные условия жизни и воспитания усыновленного в семье усыновителя, не выполнявшего своих обязанностей (плохое обращение, отсутствие заботы, недостойное поведение в быту, дурно влияющее на ребенка, и т. п.). Осуждение усыновителя на длительный срок заключения также могло служить причиной отмены усыновления, поскольку ребенок оставался без надзора и заботы.

Отмена усыновления в силу нарушения требований закона предусматривалась для следующих случаев: неполучение на усыновление согласия родителей (ст. 100 КоБС); невыявление согласия на усыновление самого усыновленного, достигшего десяти лет (ст. 103 КоБС); неполучение согласия другого супруга, когда оно требуется (ст. 104). Однако нарушение одного или даже всех названных правил не влекло за собой непременной отмены усыновления. Она допускалась, если «это не противоречит интересам усыновленного» (ст. 113 .КоБС). Такая оговорка вытекала из сущности института усыновления, призванного обеспечить усыновленному родительское воспитание и заботы. При этом решающее значение имело фактическое положение, усыновленного в семье усыновителя. Если, несмотря на нарушение правил, усыновление создавало необходимые условия для ребенка, суд вправе был отклонить требование об отмене усыновления.

Статья 113 не предусматривала отмены усыновления, если оно было произведено без согласия опекуна или попечителя (ст. 102 КоБС). Следовательно, законодатель счел это нарушение не столь серьезным, тем более, что за опекуна (попечителя) выражал свою волю орган опеки, исходя из интересов ребенка.

Дела об отмене усыновления относились к исковому производству. Усыновление прекращалось со времени вступления в законную силу решения суда об этом (ч. 2 ст. 113 КоБС).

Требования об отмене усыновления были вправе предъявить: родители (родитель), орган опеки и попечительства, прокурор. Эти требования по Кодексу о браке и семье РСФСР и большинства других союзных республик не подпадали под действие исковой давности, поскольку затрагивали важные личные неимущественные права (ст. 9 КоБС).

Суд не вправе был отменять усыновление по иску родителей, если усыновленный, достигший десятилетнего возраста, не давал на это согласия (ч. 2 ст. 114 КоБС), в связи с чем суду необходимо бывало выяснить с помощью органа опеки, хочет ли ребенок вернуться к родителям. Суд отказывал в иске, если возвращение ребенка родителям не отвечало его интересам. Орган опеки и прокурор вправе был предъявить иск об отмене усыновления по всем основаниям, которые указаны в ст. 113 КоБС (см. ст. 115), в частности в тех случаях, когда ребенку по вине или без вины усыновителя не было обеспечено должное воспитание.

Если факты плохого обращения с усыновленным, отсутствия заботы о нем становились известными государственным, общественным организациям или отдельным гражданам, то сами они предъявить иск об отмене усыновления были не вправе. Они обязаны были сообщить об этих фактах органу опеки или прокурору, которые, проверив сигналы, решали вопрос о необходимости предъявления иска об отмене усыновления (ч. 2 ст. 115 КоБС).

От отмены усыновления следует отличать признание его недействительным. Недействительность усыновления могла быть признана только судом (ст. 24 Основ, ст. 111 КоБС), причем его решению придавалась обратная сила: аннулировался сам акт усыновления и порождённые им личные и имущественные права и обязанности между усыновителем и усыновленным.

Признание усыновления недействительным и его отмена имели следующие различия.

1) Отмена усыновления могла быть произведена и с учетом неблагоприятных условий жизни усыновленного; недействительным же усыновление должно было быть признано лишь в случаях, строго предусмотренных в законе.

2) При отмене усыновления правоотношения между усыновителем и усыновленным прекращались на будущее время; при признании усыновления недействительным они считались аннулированными с момента вынесения решения исполкомом об усыновлении, т. е. решение суда имело обратную силу.

3) Отмена усыновления даже при нарушении его правил была возможна лишь при условии, если она не противоречило интересам усыновленного (ч. 1 ст. 113 КоБС), в отношении же признания усыновления недействительным закон такой оговорки не содержал. При наличии оснований, указанных в ст. 112, усыновление должно было быть, безусловно, признано недействительным.

4) При отмене усыновления за ребенком могли быть оставлены фамилия и отчество усыновителя, тогда как при признании усыновления недействительным закон это право для суда не предусматривал.

5) При отмене усыновления на усыновителя могла быть возложена обязанность выплаты алиментов в пользу усыновленного; при признании усыновления недействительным такая обязанность бывшего усыновителя в законе не предусматривалась.

6) Отмены усыновления могли требовать согласно ст. ст. 114, 115 КоБС лишь родители, орган опеки и прокурор; иск же о признании усыновления недействительным было вправе предъявить кроме них любое другое лицо (ч. 2 ст. 112).

Литература

1. Антокольская М.В. Лекции по семейному праву. - М.: «Юрист», 1995. – 174 с.

2. Арутян Г.В. Правовое регулирование усыновления в Российской Федерации // Советская юстиция. – 1976. - № 3. – С. 17.

3. Беспалов Ю.С. Защита прав несовершеннолетних // Российская юстиция. – 1997. - № 1. – С. 10.

4. Беспалов Ю.А. Усыновление как способ судебной защиты прав ребенка // Российская юстиция. – 1997. - № 7. – С. 34.

5. Кавелин К.Д. Очерк отношений возникающих из семейного союза. - СПб., 1884. – 163 с.

6. Невинная Н.А. Усыновляем по правилам: комментарии к документам об усыновлении детей // Советское государство и право. - 1979. – № 6. - С. 15.

7. Рясенцев В.А. Отмена усыновления и признание его недействительным // Советская юстиция. – 1970. - № 16. – С. 26.

До 1917 года в России существовало 583 приюта, в которых находилось 29.650 детей. Гражданская война и последующие годы разрухи не могли не сказаться на росте количества детей, нуждающихся в государственном попечении.

Реформатор образования первых послереволюционных лет П.Н.Лепешинский так определял стратегию воспитания? "ни семья, ни отдельные лица или группы лиц не могут поставить и выполнить колоссальную задачу воспитания так рационально, как всё общество, всё государство". 12 декабря 1917 года народным комиссаром ведомства государственного призрения было принято постановление "Об упразднении совета детских приютов ведомства учреждений императрицы Марии". Отныне для детей сирот раннего возраста предназначались дома младенцев, а для детей дошкольного и школьного возраста детские дома. В подобного рода учреждениях виделся новый тип общественного государственного воспитания детей, которому предстояло воплотить в жизнь основную идею коммунистического воспитания вообще всех детей за счёт государства.

Семейное воспитание признавалось государством явлением временным, на смену которому должно прийти ни с чем несравнимое воспитание общественное или социальное. Поэтому помещение ребёнка в любое социальное учреждение являлось более приоритетным, чем поиск для него семьи, готовой взять на себя обязанности по его воспитанию. Детские дома, учреждённые к тому времени, не были в состоянии содержать всех детей, лишённых родительской опеки. Поэтому в 1922 - 1923 годах Комиссия по улучшению жизни детей стала прикреплять детские учреждения к учреждениям советским, к профсоюзным организациям, войсковым частям, промышленным, торговым предприятиям и т. д. Бездумное экспериментирование, быстрая смена методов деятельности, связанных с охраной прав детей, ещё более усугубляли проблему роста детской беспризорности. Так, в начале 20-х годов, когда дети, ушедшие из голодающих районов, стали возвращаться на родину, началась государственная реэвакуация несовершеннолетних, обернувшаяся трагедией для тех детей, кто попал в новую семью и привык к ней. Например, после того, как десятки детей из голодающих областей были переданы в семьи Чехословакии, возникла проблема с их возвращением на родину, потому что "почти все они забыли русскую речь". Поэтому большинство приёмных семей просило разрешить им усыновить этих детей, но советское правительство не давало на это согласия.

В 1920-е годы уже существовали различные виды государственных интернатных учреждений: детские дома, детские коммуны и городки, трудовые колонии и пионердома. Детский дом, как одна из форм государственного попечения о детях, был признан лучшим типом воспитательно-образовательного учреждения уже к середине 1930-х годов.

Во времена НЭПа, в 1924 г., была предпринята попытка создания института патронажных семей, который существовал до 1930 г., а по числу патронируемых детей РСФСР в 1920-е годы занимала первое место в мире.

Середина тридцатых становится важнейшим рубежом в истории замещающей заботы о детях-сиротах в России. В 1935 г. Были опубликованы постановления «О ликвидации детской беспризорности и безнадзорности» (провозглашалась полная ликвидация детской беспризорности в СССР) и «О мерах борьбы с преступностью среди несовершеннолетних правонарушителей», которыми детские дома были переданы в НКВД и в 1939 г. подчинены ГУЛАГу). Ответственность за судьбы детей, лишенных родительского попечения, была передана местным органам власти, а 1936 г. ВЦИК и СНК РСФСР приняли Постановление «О порядке передачи детей на воспитание (патронат) в семьи трудящихся», которые в послевоенное время были названы приемными семьями. Тем не менее число детей вне семейной заботы было по-прежнему велико, что связывают с государственной политикой СССР: коллективизацией, выселением кулачества, голодом, массовыми репрессиями.

Во время Второй мировой войны вопрос об устройстве детей - сирот встал особо остро. Постановлением СНК СССР «Об устройстве детей, оставшихся без родителей» (1942) были определены основные направления работы органов государственной власти, партийных организаций по предупреждению детской беспризорности и уменьшению тягот войны для детей. Сотни тысяч детей потеряли родителей во время войны, и необходимо было спасти их, устроить в детские учреждения. На государственные средства создавались новые детские дома для детей воинов Советской армии, партизан

и детей, родители которых погибли (специальные детдома). К концу 1945 г. таких домов было около 120. На средства общественности (колхозов, профсоюзов, милиции, промышленных предприятий) также создавались детские дома для детей, оставшихся без родителей.

В годы Великой Отечественной войны был возрожден институт патронажа (передача детей на воспитание в семьи), который был отменен в первые годы советской власти. В 1941-1945 годах гражданами России было усыновлено, взято под опеку 278 тысяч детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. Но все же большинство детей - сирот войны содержалось в детских домах за государственный счет. Сиротские учреждения послевоенного времени не были благополучными: воспитанники жаловались на жестокое обращение, побои, попытки изнасилования со стороны воспитателей.

Благодаря «перестройке» и гласности в середине 80-х стала возможна критика бедственного положения дел в детских домах и интернатах. Этот период стал периодом активизации научных изысканий советских педагогов и психологов, раскрывающих проблемы развития детей и подростков в закрытых интернатных учреждениях. В помощь обездоленным детям стали создаваться благотворительные фонды и организации. «Открытость» СССР периода перестройки содействовала международным контактам, поэтому стало возможно обсуждение международного опыта замещающей заботы о детях, лишенных родительского попечения.

В тоталитарном государстве не может быть места крепким семейным связям. Социальный эксперимент, проводимый Советским государством, имел одной из основных своих задач разрушение не только религиозных, но и семейных основ воспитания. Последствия такого разрушения воспитательных функций социальной структуры общества не могли не сказаться на развитии демографической ситуации в государстве. Стремительный рост числа брошенных детей в России в настоящее время имеет под собой многолетнюю историю искусственного отчуждения ребёнка от семьи.

Семейные детские дома как узаконенный тип сиротского устройства появились в СССР в 1988 году по инициативе одного человека, Альберта Анатольевича Лиханова, руководителя им же созданного годом раньше Советского Детского Фонда. Кому интересны исторические детали, читайте его рассказ о том, как это произошло - интервью Станиславу Куняеву, редактору журнала «Наш Современник» . Очень всё характерно для того, забываемого уже времени: как молодой журналист Лиханов столкнулся с бедой сиротства, как он ездил по детским домам и наблюдал их нищету, как уже известным детским писателем и редактором журнала «Смена» «тыркался» к секретарям ЦК комсомола и как, наконец, через приятеля, секретаря Черненко, забросил наверх свои «48 пунктов» неотложных проблем, по которым в январе 1985 года было принято Постановление ЦК КПСС и СМ СССР «О мерах по улучшению воспитания, обучения и материального обеспечения детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, в домах ребенка, детских домах и школах-интернатах» . Там много чего: от партийной и советской власти всех уровней, от администрации предприятий и учебных заведений, от творческих союзов высшее руководство страны требовало, чтобы все они озаботились положением детей, в первую очередь тех, кто находился в детских учреждениях, и каждый по своей линии приняли участие в его исправлении.
А потом началась «Перестройка». Лиханов, приглашенный к председателю Совета министров Рыжкову, четыре часа рассказывал ему о проблемах детства в стране. В результате в июле 1987 года появилось еще одно постановление ЦК и СМ, на этот раз о мерах по «коренному улучшению …» . В нем, кроме разноса всех ведомств за «медленное и неполное» исполнение указаний, данных раньше, было еще несколько пунктов, в том числе:
1) о создании Советского детского фонда имени В.И.Ленина - « всесоюзной массовой организации, объединяющей усилия отдельных граждан, трудовых коллективов, учреждений, общественных организаций и творческих союзов, призванную всемерно развивать ленинские традиции бережного, заботливого отношения к детям»,
2) о проведении « опытно-экспериментальной работы по определению оптимального типа учреждения для воспитания, обучения и содержания детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, от их рождения до начала трудовой деятельности» и строительстве в 1988 - 1992 годах «в одной из областей РСФСР опытного детского дома семейного типа», и
3) о создании в Москве «Научно-исследовательского института детства Академии педагогических наук СССР и Советского детского фонда имени В.И. Ленина».
В октябре 1987 был учрежден Детский фонд, который существует и сейчас, хотя о нем и его деятельности знают и говорят много меньше, чем в те годы.
И, наконец, в августе 1988 появилось постановление Совета министров СССР «О создании детских домов семейного типа» .
Документ презамечательный, совершенно уникальный по грандиозности поставленных задач, из которых практически ничего не было осуществлено в задуманном виде. Главное содержание, если немного почистить его от тогдашней идеологической риторики, можно вроде бы свести к трем пунктам:
1. Соединение «общественных, коллективных и семейных форм воспитания ». Практически это означало передачу значительной части детей из государственных сиротских учреждений на воспитание в семьи, но не на усыновление или в традиционную опеку, а так, чтобы «родители-воспитатели» получали статус, равный статусу детдомовских работников - с такою же оплатой труда, зачетом трудового стажа, пенсией и льготами.
2. Постановлено было, что эти «детские дома семейного типа» будут создаваться в двух вариантах:
1) «детские городки из одноквартирных многокомнатных домов для проживания семей, воспитывающих не менее 10 детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей»;
2) «отдельные семьи, воспитывающие не менее 5 детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, проживающие в многокомнатных отдельных квартирах в обычных домах, специализированных домах или в группах таких домов».
(Я не имел пока возможности спросить у А.А.Лиханова, как он пришел к идее параллельного развития этих двух очень непохожих вариантов семейного детского дома, но у каждого из них есть своя, отечественная и зарубежная, предыстория и своя последующая судьба).
3. И отдельным пунктом назову то, что делает этот документ именно советским, принадлежащим плановому и идеократическому обществу с его возможностями (к тому времени, правда, уже во многом иллюзорными) мобилизации административных, хозяйственных и общественных ресурсов. Почитайте:
«Госстрою СССР по согласованию с Государственным комитетом СССР по народному образованию, Министерством здравоохранения СССР, Советами Министров союзных республик и Советским детским фондом имени В.И. Ленина обеспечить в 1988 году разработку на конкурсной основе эталонных проектных решений…»,
«Советам Министров союзных и автономных республик и исполкомам местных Советов народных депутатов… обеспечить… установить строгий контроль…»,
«Министерству здравоохранения… Министерству лесной промышленности… обеспечить…»,
«Рекомендовать предприятиям и организациям принимать участие с согласия трудовых коллективов в строительстве за счет собственных средств…»,
«Согласиться с предложением ЦК ВЛКСМ о привлечении студенческих и комсомольско-молодежных строительных отрядов…»,
«Академии наук СССР, Академии педагогических наук СССР, Академии медицинских наук СССР, Государственному комитету СССР по народному образованию, Министерству здравоохранения СССР совместно с Советским детским фондом имени В.И. Ленина и с привлечением заинтересованных организаций…»,
«Рекомендовать Союзу писателей СССР, Союзу художников СССР, Союзу композиторов СССР, Союзу кинематографистов СССР, Союзу театральных деятелей СССР, Союзу архитекторов СССР и Государственному комитету СССР по физической культуре и спорту…» и т.д.
Советскому Союзу оставалось жить три года, а трещать и рушиться все начало еще раньше. Так что не знаю, осмысленно ли думать о том, каким бы все это было, если бы осуществилось. Но ведь забота о детях, лишившихся родителей, действительно может претендовать на то, чтобы стать общенародным делом. Возможна ли мобилизация сил всего общества на решение сиротских проблем вне той, умершей системы - вот вопрос…
Но нужно еще проследить историческую судьбу этих начинаний - домов-семей и городков по отдельности.

Эти законы очень даже пригодились в последующие годы. В военное время многие дети остались без крова, потеряли родных и вынуждены были скитаться, чтобы добыть себе пропитание. В связи с этим 7 августа 1942 года было принято постановление ЦК ВЛКСМ «О мерах комсомольских организаций по борьбе с детской безнадзорностью и беспризорностью», а 15 июня 1943 года - постановление СНК СССР «Об усилении мер борьбы с детской беспризорностью, безнадзорностью и хулиганством». Приказом НКВД СССР от 21 июня 1943 года при отделениях НКВД были созданы отделы по борьбе с детской беспризорностью и безнадзорностью. К концу войны в СССР действовало более тысячи так называемых «детских комнат привода», куда доставляли детей, задержанных на улице за бродяжничество и правонарушения. По состоянию на 1945 год в Центральном военно- справочном детском столе в Бугуруслане было поставлено на учет 2,5 миллиона детей, оставшихся без попечения родителей. Детские приемники-распределители были переполнены, мест в детских домах не хватало. Детей часто выпускали под подписку о не выезде, и они снова шли бродяжничать. Многие с улицы попадали в колонии для несовершеннолетних – обычно за кражи. В тюрьмах дети и подростки часто оказывались вместе со взрослыми уголовниками, которые учили их уму-разуму. После этого из них часто выходили законченные криминальные элементы. Несладко приходилось и тем детям, которые попадали в детдома. Не хватало одежды, обуви. Сотрудники Центрального детского приемника-распределителя, расположенного в Москве в здании Даниловского монастыря, вынуждены были, отправив ребенка в детдом, отбирать у него выданную в приемнике нательную и верхнюю одежду, чтобы было что надеть следующей партии. Таким образом даже зимой дети порой оставались в нижнем белье или лохмотьях. Неудивительно, что многие вскоре сбегали из детдомов, где не было самого необходимого: им казалось, что на улице легче выжить. Кто не помнит лозунга: «Спасибо товарищу Сталину за наше счастливое детство!» Но вот о том, что благодаря Сталину миллионы детей оказались в заключении, в невыносимых условиях, а то и погибли, мало говорится даже в наше время. Потому что в это слишком трудно поверить...

Развитие цивилизованного общества определяется не только его экономическим и социально-культурным уровнем, но и отношением к обездоленным детям. Новая эпоха – эпоха гласности, демократии – создает основу для изменения отношения к различным аспектам данной проблемы. Несмотря на то, что раньше мы догадывались о неблагополучии в сфере семейных отношений, все же истинные размеры катастрофы оказались неожиданными. Согласно статистическим данным, более 1 млн детей бывшего Советского Союза воспитываются государством в детских домах и интернатских учреждениях, причем более всего – в России. Сиротство такого масштаба знали лишь в страшные годы войны и голода. Обращает внимание и тот факт, что изменился качественный состав детей-сирот. Если раньше это были дети, родители которых погибли на фронте, то сегодня подавляющее большинство детей, воспитывающихся в домах ребенка, детских домах, интернатах, имеют одного или обоих родителей, т.е. являются социальными сиротами при живых родителях. Сиротство как социальное явление существует столько же, сколько само человеческое общество, и является неотъемлемым элементом цивилизации. Войны, эпидемии, стихийные бедствия, другие причины приводили к гибели родителей, вследствие чего дети становились сиротами. Видимо с возникновением классового общества ответвляется и так называемое социальное сиротство, когда дети лишаются попечения родителей в силу нежелания или невозможности осуществлять последними родительские обязанности, когда родители отказываются от ребенка или устраняются от его воспитания.
Основанное на положениях ст.121 Семейного кодекса законодательное определение терминов «дети-сироты» и «дети, оставшиеся без попечения родителей» дано Законом «О дополнительных гарантиях по социальной защите детей – сирот, оставшихся без попечения родителей». Установлено, что дети-сироты – это лица в возрасте до 18 лет, которые остались без попечения единственного или обоих родителей в связи со следующими обстоятельствами: отсутствием таковых или лишением их родительских прав, ограничением их в родительских правах, признанием безвестно отсутствующими, недееспособными (ограниченно дееспособными), находящимися в лечебных учреждениях; объявлением их умершими; отбыванием ими наказания в учреждениях, исполняющих наказание в виде лишения свободы, нахождением в местах содержания под стражей, подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений; уклонением родителей от воспитания детей или защиты их прав и интересов; отказом родителей взять своих детей из воспитательных, лечебных учреждений, учреждений социальной защиты населения и других аналогичных заведений и в иных случаях признания ребенка оставшимся без попечения родителей в установленном законом порядке1.
Анализ социальных причин сиротства показывает, что 3% детей, поступающих в дома ребенка, относятся к категории «подкидышей», около 60% родителей отказываются от ребенка в роддоме, мотивируя свое нежелание его воспитывать отсутствием необходимых условий. 60% матерей, чьи дети поступают в дома ребенка, квалифицируются как матери одиночки. Определенная часть матерей ссылается на недостаточную психологическую зрелость и отсутствие материнских чувств. Около 30% детей поступают в дома ребенка от родителей – алкоголиков2.
Сейчас в России около 600 000детей – сирот (из них 95% социальные сироты, т.е.родители их живы, но лишены родительских прав либо сами отказались от ребенка). Причинами отказа от детей и помещения их в государственные учреждения являются: неполная семья, недостаточная материальная обеспеченность и плохие жилищные условия, алкоголизм матери или обоих родителей. Лишь небольшая часть детей была оставлена родителями из-за нарушения у новорожденного того или иного физического дефекта, с диагнозом известных форм умственной отсталости с неблагоприятным прогнозом, или с незначительными врожденными пороками развития. Есть и категория матерей, о которых необходимо говорить особо – это матери – подростки, пытающиеся любыми способами избавиться от нежелательной беременности, в том числе с помощью вредных для здоровья будущего ребенка препаратов. В результате появляются на свет дети, которые не нужны своим родителям и воспитываются в учреждениях для сирот.
Такие реалии современной российской жизни, как экономический кризис, безработица, обнищание широких слоев населения, проживание за чертой бедности, повсеместное ослабление семейных устоев, утрата старшими и младшим поколениями моральных ценностей, пьянство и алкоголизм, наркомания, распространение среди детей и взрослых психических заболеваний, бесспорно сформировали благоприятную почву для многих негативных социальных явлений и социального сиротства в частности.
Сегодня государство практически не стимулирует передачу детей, оставшихся без попечения родителей в другую семью, предпочитая тратить большие суммы на детские интернатные учреждения. Но и их не хватает. За последние годы число детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, приняло устрашающие размеры. Безразличие к ребенку в семье стало не столь редким явлением, о чем свидетельствует рост случаев лишения родителей родительских прав. Игнорирование самых насущных потребностей ребенка в таких семьях нередко сопровождается жестоким обращением с ними. По данным исследований, каждый второй ребенок, попавший в приют, подвергался телесным наказаниям3. Дети убегают от жестокого с ними обращения, от сексуального насилия со стороны близких либо знакомых матери или отца, от издевательского отношения к их личности, от гиперопеки со стороны родителей, приобретающей форму тяжелой семейной тирании. Количество детей, по собственной воле ушедших из семьи, растет. За последнее время оно увеличилось на 15%4. Углубленное психологическое обследование воспитанников одного из приютов позволило установить, что сексуальному насилию подверглись 21% приютских детей, причем только 1/3 имело место изнасилование посторонним лицом. В остальных случаях дети стали жертвами внутрисемейного сексуального насилия со стороны кровных родственников или фактических воспитателей. Жертвами инцеста становятся как маленькие дети (1,5 – 5лет), так и девушки 13-17 лет. В ряде случаев сексуальные посягательства со стороны родителей продолжались в течение нескольких месяцев и даже лет5.
Выталкивает на улицу не только семья. Достигло критических масштабов отчисление из общеобразовательных школ не только подростков, но и 7-8 летних учащихся; отмечается резкое увеличение числа 14-15-летних подростков, покинувших учреждения общего и профессионального образования и не начавших работать, сокращение приема в профтехучилища (отчего ежегодно до 1 млн подростков, достигших трудоспособного возраста, не имеют профессии), неконкурентоспособность на рынке труда подростков 14-18 лет, которые почему-либо продолжать учебу не могут, и т.п. В результате, по данным с мест, среди категории подростков, попавших в поле зрения комиссии по делам несовершеннолетних, 22% нигде не работают и не учатся. А по информации Генеральной прокуратуры нигде не учатся и не работают 2 млн несовершеннолетних в возрасте 14-15 лет6.
Продолжает увеличиваться число детей, оставшихся без попечения родителей. В 2001г. их было 128,1 тыс., что на 4% больше, чем в 2000г. и на 12,4% больше, чем в 1999-м. свыше 40% из них составляют дети, чьи родители лишены родительских прав.
В 2001 г. у родителей, лишенных родительских прав, было в целом отобрано 56,4 тыс.детей, что на 6,2% больше, чем в 2000г. и на 21,1% больше, чем в 1999г. В то же время, численность детей, отобранных у родителей, лишенных родительских прав, в 2001г. сократилась по сравнению с предыдущим годом на 15,9%, составив 3,4 тыс. человек, что даже меньше (на 2,4%), чем было в 1999г7.
Большинство детей, оставшихся без попечения родителей в течение 2001г., были преданы под опеку или усыновление. Их численность в 2001г. составила 77,8%, или 60,8% от общего числа детей, оставшихся без родительского попечения.
28,2% детей, оставшихся в 2001г. без попечения родителей, были устроены в дома ребенка, детские дома, школы-интернаты для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, учреждения социальной защиты населения и и иные учреждения на полное государственное обеспечение. Доля таких детей сокращается: в 2001г. она составила 29,4%, в 1999г.-30,7%. Несколько уменьшилась и абсолютная их численность, составив в 2001г.36,1 тыс. против 36,2 в 2000г.
1,7% детей, оставшихся в 2001г. без попечения родителей, приняты в учебные заведения среднего и высшего профессионального образования и другие образовательные учреждения на полное государственное обеспечение.
В целях улучшения положения детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, принято постановление Правительства РФ «О первоочередных мерах по улучшению положения детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей» от 14 мая 2001г. №374. Указанным документом увеличено в 3 раза ежегодное пособие, выплачиваемое детям в период обучения для приобретения учебной литературы и письменных принадлежностей; установлены нормы материального обеспечения детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, и распространены на детей, передаваемых в приемные семьи и детские дома семейного типа8. Субъектам Российской Федерации рекомендовано предусматривать в бюджетах средства на льготный и бесплатный проезд указанных категорий детей, а также средства на компенсацию питания, обеспечение одеждой и т.п. детей, направленных в негосударственные учреждения образования и социальной защиты; принять меры по поддержке образовательных учреждений для детей-сирот и специализированных учреждений для несовершеннолетних, нуждающихся в социальной реабилитации.