Особенности женского гомосексуального партнёрства и некоторые вопросы о воспитании детей в однополых семьях. Мама, мама, я — счастливая семья

Выходные данные статьи: Жабенко А. Камин-аут в лесбийской семье с детьми // Возможен ли "квир" по-русски? ЛГБТК исследования. Междисциплинарный сборник / Сост. и редактор В. Созаев. - Санкт-Петербург, 2010. - с. 107-114. Алиса Жабенко Магистр Европейского университета в Санкт-Петербурге Камин-аут в лесбийской семье с детьми1 В данной статье рассматривается камин-аут как процесс раскрытия своей идентичности лесбийской семьей с детьми. Камин-аут осуществляется в качестве контроля информации о своей семье и предполагает выработку определенных стратегий родителями с целью обезопасить себя и своего ребенка от возможной агрессии вследствие распространения гомофобных настроений в обществе. Осуществление контролируемых стратегий взаимодействия со своими родственниками, друзьями и обществом являются необходимыми повседневными практиками однополой семьи в России. В ситуации трансформации семьи и семейных отношений, отмечаемых социологами в современном обществе2, многие исследователи смещают фокус своего интереса от традиционных форм семьи к новым3. Лесбийскую семью в контексте этих трансформаций можно считать одним из новых типов семейных отношений. Особенности лесбийских семей в настоящее время изучаются во многих западных странах. Если в Америке или в Португалии лесбийская семья – это признанная форма 1 Автор благодарит за ценные идеи и помощь в проведении исследования Анну Темкину и Елену Здравомыслову, а также ЛГБТ-организацию «Выход», лично Валерия Созаева и Сашу Скорых за помощь в организации полевого этапа. 2 Бурмыкина О.Н. Семейные и межпоколенческие взаимодействия петербургских студентов начала 21 века.// Журнал социологии и социальной антропологии. -2008, Том XI. №11.; Гурко Т.А. Трансформация семьи и перспектива родительства, 2003.; Магун В.С. Нормативные взгляды на семью у россиян и французов//Родители и дети, мужчины и женщины в семье и обществе/ под науч. Ред. С.В. Захарова, О.В. Синявской; Независимый институт социальной политики, 2009. 3 Магун В.С. Нормативные взгляды на семью...; Гурко Т.А. Вариативность представлений в сфере родительства.//Социологические исследования. – 2000. №11. семейных отношений, то в России такой тип семьи не признается юридически, и большинством социологов не изучается как отдельный тип. Особенности лесбийских семей в западном академическом дискурсе изучаются как внутри новой области квир исследований, так и примыкают к некоторым направлениям социологии семьи, рассматривающей гомосексуальные союзы как особый тип семьи, включая отношения между ее членами, родителями и детьми4 Отдельное направление в западных исследованиях касается взросления и социализации ребенка внутри гомосексуальной семьи5. Нужно отметить широкое направление исследований, связанных с взаимодействием детей из однополых семей с обществом, в частности с институтами социализации6. В исследовании, проведенном нами в 2009 году7, нас интересовали родительские практики в лесбийских семьях в России. В рамках исследования было проведено 13 глубинных интервью с лесбиянками, воспитывающими детей в партнерстве с другой женщиной, 3 дополнительных интервью было взято с экспертами сообщества, также дополнительный материал был собран в Интернете. В 8 случаях интервью были взяты с обоими партнерами, 5 человек опрашивалось индивидуально. Основным вопросом исследования являлось осуществление практик родительства и институциональные взаимодействия в лесбийской семье, имеющей детей, в условиях отсутствия их легитимного признания в обществе. Для обозначения категории «семья» в данном случае мы опираемся на критерии, во-первых, устойчивости отношений партнеров, во-вторых, совместного хозяйства и проживания, в-третьих, самоидентификации. Под семьей в данной статье понимается длительное партнерство взрослых людей на основе общего домашнего хозяйства, где оба партнера называют себя семьей и идентифицируют свои отношения как семейные. Российская исследовательница Н. Нартова определяет лесбийскую семью как 4 Perlesz А. et al. Family in transition: parents, children and grandparents in lesbian families give meaning to "doing family. Journal of Family Therapy. – 2006, №28: 175-199. 5 Lewin, Ellen. Lesbian Mothers: Accounts of Gender in American Culture. Ithaca and London: Cornell University Press, 1999.; Nelson F. Lesbian Motherhood: in exploration of Canadian Lesbian Families. Toronto, University of Toronto Press, 1996. Kosciw, J. G. and Diaz, E. M. Involved, Invisible, Ignored: The Experiences of Lesbian, Gay, Bisexual and Transgender Parents and Their Children in Our Nation"s K–12 Schools. New York: GLSEN., 2008. Golombok S, Spencer A, And Ruttler M Children in lesbian and single-parent household: Psyhosexual and psychiatric appraisal. Journal of child Psychology and Psychiatry. – 19983, №24, 551. 6 Lindsay, Perlesz, Brown, McNair, de Vaus. Stigma or Respect: Lesbian-parented Families Negotiating School Settings, Sociology, 2006. Weston K. Families We Choose: Lesbians, gays, kinship. New York. Columbia University Press, 1991. 7 Исследование родительских практик в лесбийской семье проведено в 2009 году в рамках гендерной программы Европейского Университета в Санкт-Петербурге под руководством профессора факультета политических наук и социологии Анны Темкиной. супружеский проект двух взрослых людей, который имеет более высокий статус, чем любовная связь и сожительство8. В России в отсутствии признания легитимности однополые семьи попадают в ситуацию стигматизации. Согласно работам Гофмана, стигматизированные индивиды вынуждены контролировать коммуникацию с другими людьми9. Данное утверждение может коррелировать с фактом принятия решения о камин-ауте (кому говорить, как говорить и где говорить). Камин-аут в данном контексте выступает важным атрибутом как сознательное признание окружению своей стигматизированной идентичности. В своем классическом смысле камин-аут означает «выход наружу» как личная, так и групповая акция индивидуумов, чья идентичность не репрезентируется открыто, или репрессируется в культуре10. Впервые этот термин появляется в работах Ив Седжвик Кософски, где его «сущность с конца 60-х – начала 70х годов определяется как публичная и перформативная, состоящая в действии coming-out, активистском действии, характерном для конфигурации queer-идентичности в целом»11. Это процесс выхода из своеобразного «чулана» своей идентичности, в данном контексте - гомосексуальной, во внешний нормативный мир. Процесс камин-аута для однополой семьи может стать двойным, поскольку сначала индивиды находятся в своем собственном «чулане» в одиночестве, а, создав семью, попадают в ситуацию ответственности за членов семьи, в частности детей. В однополых семьях с детьми вопрос встает о благополучии ребенка, а также о его безопасности. Поэтому камин-аут в данном случае – вопрос, граничащий с благополучием семьи в условиях непринятия окружением их стиля жизни. Важно отметить, что камин-аут – это продолжительный процесс, в его рамки попадают многочисленные стратегии поведения однополых семей при коммуникации с окружением. Необходимо понять, где для однополой семьи заканчивается камин-аут, а точнее – заканчивается ли он когда-нибудь. Исходя из данных проведенного исследования, можно сказать, что не все семьи стремятся сообщить о своей ориентации обществу. На открытость семьи влияет ее предыдущий опыт индивидуальных камин-аутов. Данные исследований, проведенных ранее, говорят о том, что если камин-аут был совершен членами семьи, то семья остается 8 Нартова Н. Лесбийские семьи: реальность за стеной молчания. Семейные узы: Модели для сборки: сборник статей. Кн. 1.//сост и ред. С. Ушакин. – М. Новое литературное обозрение. – 2004, с. 292 – 315. 9 Goffman, Erving. Stigma: Notes on the Management of Spoiled Identity: Harmondsworth: Penguin Books, 1968. 10 Жеребкина И. «Прочти мое желание…постмодернизм, психоанализ, феминизм», М.: Идея-пресс, 2000, с. 207. 11 Цит. По Жеребкина И. «Прочти мое желание…», с. 207. открытой и после появления ребенка. Но появление ребенка скорее негативно влияет на совершение камин-аута семьи в целом12. Первый и, на мой взгляд, самый важный камин-аут в лесбийской семье – это открытие своему ребенку. В большинстве лесбийских семей данный процесс происходит постепенно в ответах на появляющиеся вопросы ребенка о своей семье. Основными характеристиками такого камин-аута является честность и открытость обеих матерей своему ребенку. Мамы пытаются подготовить объяснение, заранее рассказывая о многообразии возможных типов семей. Для объяснения отношений с другой женщиной происходит апелляция к человеческим ценностям: любви, поддержке. Таким образом, осуществляется научение ребенка толерантно относиться к многообразию и вариативности отношений: «Это говорит о том, как мы подготовим пространство жизненное ребенка. Я слышала, как люди говорят, что я не хочу, чтобы кто-то имел оружие против моего ребенка, поэтому я не вру. Шантажировать можно только того, кто врет, у кого есть секреты» (Александра, 55 лет). Искренность осознается как важная ценность в отношения с ребенком в целом. «Вообще, в семье с детьми самое главное быть честной. Как бы там ни было. <…> Чтобы там не случилось, чтобы ни было, перековеркать эту правду, но чтобы истина, суть была не исковеркана <…> Я поняла, что нужно быть максимально откровенной с ребенком» (Юля, 27 лет). Следующий камин-аут лесбийской семье предстоит сделать своим родителям. Этот шаг, несомненно, является важным в жизни, как для семьи, так и для каждой из матерей индивидуально. В случае данного камин-аута не наблюдается такого безоговорочного желания открыть свою идентичность, как в случае с ребенком. В историях прослеживается два варианта: полный камин-аут родителям и полное сокрытие своих отношений с партнершей. Причем второй тип в проведенном исследовании был характерен для недавно сформировавшегося партнерства, в котором женщины проживают меньше года. В некоторых историях информанты предполагают, что необходимость камин-аута возникнет со временем: «Родственники (мои) не в курсе моей личной жизни вообще от слова совсем, потому что мы практически не общаемся. Вскоре, правда, предстоит как-то объясняться моей бабушке – рано или поздно она поймет - таки, что я живу не одна, и придется что-то придумывать» (Эл, 28 лет). Итог камин-аута родителям влияет на вероятность оказания помощи в воспитании ребенка, что является важным фактором для семьи, поскольку часто двум женщинам требуется помощь родственников. Во всех семьях родители информанток в разной 12 Cara A. Bergstrom. The “lesbigay-by boom”: How coming out affects parenthood expectations for lesbian, bisexual, and gay parents, 2006. степени осуществляют помощь в воспитании детей. В семьях, где есть дети от предыдущего гетеросексуального брака, помощь оказывается в той же степени, что и в любой другой расширенной семье. В семье с двумя мамами помощь осуществляется родителями обеих матерей, независимо от того, чей ребенок является биологическим: «Моя мама сидела с ее сыном, когда мы уезжали вместе на три дня в Швецию» (Аня, 33 года). «У меня хорошо родители относятся, приезжают, пытаются нянчиться, но немножко стесняются еще, тут они не очень много времени проводят с нами, но они очень хотят. Мои родители какой-то большой интерес проявляют, все время спрашивают, как что, присылай фотографии, расскажи. Ну, у меня папа 2 раза приезжал, мама тоже два, наверное, раза. Они приезжают, как бы в гости и мы какое- то время проводим вместе. Нянчиться они еще не готовы, ну, не то, чтобы не готовы, чтобы нянчиться надо больше времени проводить, они приезжают там на дня 2-3» (Марина, 26 лет, ребенок усыновлен ее партнершей) Семейные ценности предполагают доверительные отношения внутри семьи, тем самым камин-аут, открытие своей идентичности членам семьи является обязательным атрибутом семейных отношений. Помимо внутрисемейных лесбийская семья встроена в широкий контекст институциональных взаимодействий в обществе. Это в первую очередь институты социализации ребенка: школы, детские сады, а также больницы, органы опеки и другие необходимые организации. Контекст стигматизации однополых семей и гомофобии, существующей в российском обществе, предполагает выстраивание определенных стратегий для взаимодействия субъектов. Общество для семьи делится на две области: область тех, кто знает об ориентации (так называемые «свои») и на тех, кто представляет угрозу для семьи, а значит, не информирован о типе семьи информантов («чужие»). Под маркером «свои» понимаются друзья или близкое окружение информанта, которому доступна информация об особенностях семьи: «Свой круг – наши друзья. Наши друзья все это принимают как бы, все нормально. Какие-то чужие люди, с которыми мы не дружим – их это просто не касается, потому что они просто не поймут» (Маша, 25 лет). В область неосведомленных о типе семьи чаще всего попадают государственные службы: органы опеки, больницы, школы, детские сады, а также коллеги информантов по работе. Угроза связана с репрезентацией семьи в обществе: «Как все-таки представить себя как семью там, где жизнь сталкивает все равно: это сады, школы, учреждения, врачи, то же самое в больнице, в палате могут только родственники находиться. Как представить человека? Вы любите друг друга?» (Юля, 27 лет). Данное деление определенным образом влияет на поведение членов семьи в зависимости от нахождения в определенной области взаимодействия в тот или иной момент. В первую очередь для каждой области существует своя легенда, которая мотивирована обстоятельствами взаимодействия. Легенда - это история о семье, легитимирующая статус членов семьи за счет презентации их ролей в ключе семейной нормы, традиционной для общества, в котором легенда производится. Распространенная форма легенды – умалчивание о своем семейном статусе и сексуальной ориентации: «Я лучше промолчу, развернусь и уйду. Потому что я как бы ничего не ответила, однозначного ответа не дала, постараюсь уйти от ответа на этот вопрос (об ориентации)» (Юля, 27 лет). Помимо умалчивания для презентации семьи женщины пользуются манипулированием статусами своих партнерш. Для создания легенды в институтах социализации используются статусы «крестной», «няни», «подруги», которые являются легитимными в обществе и утверждают нормативную идентичность обеих женщин. В основном члены семьи при взаимодействии с обществом стараются скрыть свою ориентацию, считая, что из-за нее к ним будут относиться с предубеждением. Женщины чувствуют ответственность за безопасность своего ребенка, поскольку постоянно ощущают угрозу гомофобии. В качестве заключения можно сказать о некоторых выводах работы. Одним из важных атрибутов осуществления родительских практик в лесбийских семьях является камин-аут. В зависимости от открытости семьи выстраиваются коммуникация с родителями, друзьями, государственными учреждениями. Лесбийская семья более расположена совершать камин-аут в кругу «своих»: семьи, близких друзей, родителей. Для коммуникации в обществе камин-аут не является приоритетной стратегией. Наиболее проблемные области взаимодействия связаны с благополучием ребенка: это институты социализации, а также органы опеки и медицинские учреждения. Для презентации своей семьи в таких учреждениях матери используют легенды, легитимирующие семью. Однополая семья – неформальный тип семьи, он не признается государством. Легитимное определение матерей-лесбиянок – матери-одиночки. Это вызывает определенные трудности существования семьи, затрудняет камин-аут, а значит, многие проблемы однополых семей часто остаются нерешенными и неразрешимыми. Список литературы: 1. Бурмыкина О.Н. Семейные и межпоколенческие взаимодействия петербургских студентов начала 21 века.// Журнал социологии и социальной антропологии. -2008, Том XI. №11. 2. Гурко Т.А. Трансформация семьи и перспектива родительства, 2003 3. Жеребкина И.(2000) «Прочти мое желание…постмодернизм, психоанализ, феминизм», М.: Идея-пресс, с. 207 4. Магун В.С. Нормативные взгляды на семью у россиян и французов//Родители и дети, мужчины и женщины в семье и обществе/ под науч. Ред. С.В. Захарова, О.В. Синявской; Независимый институт социальной политики, 2009. 5. Нартова Н. (2004) Лесбийские семьи: реальность за стеной молчания. Семейные узы: Модели для сбоки: сборник статей. Кн. 1.//сост и ред. С. Ушакин. – М. Новое литературное обозрение, с. 292 – 315 6. Сэджвик И. Кософски (2002) Эпистемология чулана. Пер. О. Липовской, З. Баблояна. – М.: Идея-Пресс, - 272 с. 7. Bergstrom, C. A. , 2006-08-10 "The Lesbigay-by Boom: How Coming Out Affects Parenthood Expectations for Lesbian, Bisexual, and Gay Parents" Paper presented at the annual meeting of the American Sociological Association, Montreal Convention Center, Montreal, Quebec, Canada Online 8. Cara A. Bergstrom. The “lesbigay-by boom”: How coming out affects parenthood expectations for lesbian, bisexual, and gay parents, 2006. 9. Golombok S, Spencer A, And Ruttler M Children in lesbian and single-parent household: Psyhosexual and psychiatric appraisal. Journal of child Psychology and Psychiatry. – 19983, №24, 551. 10. Goffman, Erving (1968) Stigma: Notes on the Management of Spoiled Identity: Harmondsworth: Penguin Books 11. Lewin, Ellen. Lesbian Mothers: Accounts of Gender in American Culture. Ithaca and London: Cornell University Press, 1999.; Nelson F. Lesbian Motherhood: in exploration of Canadian Lesbian Families. Toronto, University of Toronto Press, 1996. 12. Lindsay, Perlesz, Brown, McNair, de Vaus. Stigma or Respect: Lesbian-parented Families Negotiating School Settings, Sociology, 2006. Weston K. Families We Choose: Lesbians, gays, kinship. New York. Columbia University Press, 1991. 13. Kosciw, J. G. and Diaz, E. M. Involved, Invisible, Ignored: The Experiences of Lesbian, Gay, Bisexual and Transgender Parents and Their Children in Our Nation"s K–12 Schools. New York: GLSEN., 2008. 14. Perlesz А. (2006), et al. Family in transition: parents, children and grandparents in lesbian families give meaning to "doing family. Journal of Family Therapy, 28: 175-199

Кадр из сериала "Друзья"

Out Loud поговорил с несколькими женщинами, которые воспитывают своих детей от гетеросексуальных браков в однополых семьях. Наши героини рассказали о том, как складывался их брак, что их подвигло на развод, как строились отношения с девушками, как они рассказывали об этом детям, что думают близкие и знакомые, каким видят свое будущее и будущее своих детей.

Катя (31), Женя (30), вместе 5 лет

Воспитывают восьмилетнего Севу, сына Кати

Живут в Кемерове

Мне был 21 год, когда мы с Димой решили жить вместе, - вспоминает Катя, - и инициатива исходила от меня. А познакомила нас моя подруга. Вообще он за ней ухаживал, а потом переключился на меня.

Девушка признается, что ее покорило свободолюбие молодого человека, которого постоянно окружали интересные творческие люди. Были тусовки, путешествия, и поначалу Катя не задумывалась о семье и о том, есть у ли избранника качества, необходимые для создания домашнего очага. Однако со временем было решено, что именно с этим мужчиной стоит попробовать жить вместе.

Официальной свадьбы не было, зато был вполне беззаботный совместный быт.

Через два года я захотела ребенка. Энтузиазма с его стороны не наблюдалось. Практически я все решила сама. Проблемы в отношениях начались еще во время беременности, а после рождения Севы они только усугубились, - рассказывает Катя. - Анализируя сейчас, я понимаю, что именно после рождения ребенка я почувствовала, что я совсем не тот человек, что я живу не своей жизнью. Это было очень сильно.

Отношения молодой семьи продолжали стремительно рушиться.

Я ни за что бы не решилась на расставание, если бы не влюбилась в девушку, - объясняет Катя. - Это случилось, когда сыну было год и два месяца. Думаю, что мне всегда нравились девушки, но это было неосознанно. Было сплошное любование, а физической близости я побаивалась, может быть, что-то предчувствовала. И вот влюбилась. Если бы не это, я бы не ушла.

Дмитрий долго не верил в решение жены, считал, что это глупость, просил вернуться, но та настояла на своем, сказала, что никогда не любила его по-настоящему. Разрыв был тяжелый. Когда Катя стала жить с девушкой, со стороны мужа посыпались упреки, обвинения, угрозы, суды по поводу алиментов.

В разводе были тоскливые моменты, особенно когда приходилось забирать сына после свиданий с отцом, но Сева был маленький, да и привязан ко мне намного больше. Честно скажу, сомнения были, некоторые осуждали меня. Но я не отступила.

За первым разводом последовал второй. Расходились уже две девушки. Спустя полтора года Катя познакомилась с Женей.

Мы были сначала просто друзьями. Она знала обо мне все с самого начала.

Когда было принято решение жить вместе, Севе исполнилось 4 года. Вспоминая то время, Катя отмечает, что было тяжело, что была ревность сразу с двух сторон, но скрывать никто ничего не собирался. Девушки подолгу и помногу беседовали с ребенком, старались объяснить сложившуюся ситуацию. Постепенно Женя стала чувствовать родительскую ответственность, и так с Севой у них установилась тесная связь.

Камин-аут у нас был постепенный, - улыбается Катя. - Сейчас же сын воспринимает Женю как родного человека. Но отца он тоже очень любит. Они с ним постоянно видятся и общаются. Я же предпочитаю общаться с бывшим мужем только по делу.

Если говорить об обществе в целом, то семью Кати, Жени и Севы можно отнести к разряду выборочно открытых гомосексуальных пар. Они ведут себя на людях естественно, но не углубляются в подробности. О характере их отношений не знают коллеги, не знают школьные друзья ребенка, хотя, может быть, и подозревают, поскольку девушки открыто принимают гостей дома.

О нас знают двоюродные братья и сестры, с которыми сын часто общается. Близкие родственники со всех сторон помогают и принимают нашу семью. У сына три бабушки и дедушки, он со всеми общается. Но есть тети и дяди, которые до сих пор ничего не знают. С проявлениями ярой гомофобии мы, слава богу, не сталкивались. Сын называет Женю по имени. Случается, что не меня, а ее принимают за настоящую маму. Сева не против.

В воспитании ребенка нет различий, растет он в гомосексуальной или гетеросексуальной семье, ведь все зависит от намерений и ценностей родителей, - рассказывает Катя о воспитании Севы и повседневной жизни. - Я считаю свою семью целостной духовно и счастливой. У нас нет распределения по ролям. Мы занимаемся йогой и духовными практиками, у нас нет плохих привычек, мы стараемся быть хорошим образцом и поддерживаем сына во всем. Мы учим его честности, учим делиться, делать добро для других людей. Наш сын – это практически основная причина нашего личностного роста, роста наших отношений.

Конечно, для ребенка хочется самого лучшего. Часто мне становится страшно за будущее. Я думаю о подростковом периоде, мне хочется, чтобы сын нас понял, чтобы был смелым, а главное – счастливым.

Катя и Женя все чаще задумываются о совместных детях, но опасаются сложившейся гомофобной среды в России.

У Жени нет своих детей, и мы бы хотели еще одного ребёнка, но нет никакой поддержки со стороны закона, никакой социальной гарантии в нашей стране. Мы бы согласились взять ребенка из детского дома, но нет никакой уверенности в будущем, страшно за детей. Нас, конечно, пугают законопроекты, направленные против таких семей, как наша. Сложно строить полноценные отношения, когда ты чувствуешь себя преступником на своей родине. Неволей начинаешь задумываться о переезде в другую страну.

Таня (28), Ирина (33), вместе три года

Воспитывают девятилетнюю Катю, дочь Тани

Живут в Новосибирске

В один прекрасный день она просто собрала вещи и ушла, поставив мужа в известность о том, что она лесбиянка. Два года мужчина не мог поверить в произошедшее, обещал лишить родительских прав, затаскать по судам, а потом смирился.

До Андрея я ни с кем не встречалась, не дружила, - Таня вспоминает о том, как складывалась ее жизнь «до», - а начинать ведь надо было. Поэтому, по большому-то счету, на эти отношения меня толкнуло одиночество. Подруга общая нас познакомила, мне тогда было 17 лет, а Андрею 20.

Чтобы вступить в официальный брак, необходимо было ждать еще год, поэтому молодые люди стали просто жить вместе. До свадьбы, впрочем, дело так и не дошло. Детей тоже никто не планировал, однако судьба распорядилась по-своему. Через два года Татьяна забеременела. Так на свет появилась Катюша.

Вот тогда со мной стало происходить что-то не то. Сначала начали сниться эротические сны с участием девушек, потом я полностью охладела к мужу, но времени искать партнершу даже ради первого гомосексуального опыта, чтобы проверить свои ощущения, у меня не было. Да и сложно это было сделать. Знаете, маленький город, никого не знаешь из такого круга.

Таня продержалась недолго. От мужчины она ушла, когда Кате исполнился годик. Появилась возможность устроиться на работу, самостоятельно обеспечивать себя и дочь. Таня говорит, что не было ни единой мысли жить с Андреем только из-за ребенка. Был ли смысл пытаться сохранить то, что неумолимо разрушалось?
О реакции молодого человека догадаться несложно.

О, как он отреагировал! - смеется девушка, вспоминая события семилетней давности. - Ничего, конечно, хорошего. Плохая у него была реакция. Я ему все честно сказала. Поначалу он пытался меня вернуть, так сказать «образумить». Даже предлагал секс втроем, говорил: ты же не пробовала, вдруг тебе вовсе не понравятся девушки, а ты рушишь семью. Были угрозы обратиться в органы опеки и лишить меня материнских прав на ребенка, потому что я лесбиянка. Родители от ситуации тоже не в восторге, мягко говоря, были. Но я твердо все решила и была непреклонна.

Проверить, насколько понравится с девушками или нет, Таня смогла уже через три месяца после разрыва. С тех пор мужчин в ее жизни не было.

На вопрос, всегда ли тебе нравились девушки, Таня отвечает, как многие, кто прошел через гетеросексуальные отношения, кто искал себя и пытался понять, насколько «девушки - это действительно твое.

Сколько я себя помню, девушки мне нравились всегда. В первом классе влюбилась в одноклассницу, но никогда не думала о том, что буду потом встречаться и даже жить с девушками. У меня не было гомосексуального опыта на момент, когда я стала жить с мужем.

С девушками отношения складывались непросто, к тому же у Тани на руках был ребенок. Пришлось пройти трудный путь, прежде чем встретить ту, с которой получилось построить семью.

Я ни от одной своей бывшей не скрывала то, что у меня есть ребенок. Каждая моя пассия реагировала по-своему: кто-то равнодушно воспринимал информацию, в чьих-то глазах я видела «белую зависть», потому что кто-то мечтает о ребенке, но не может этого позволить по тем или иным причинам. Были и те, кто считал меня «бишкой», готовой сразу же вернуть все назад. Но я разве за этим ушла от мужчины? - недоумевает девушка.

Три года назад на «Одноклассниках» Таня познакомилась с Ириной, девушкой из Екатеринбурга. Они не переписывались километрами смс и не растягивали на годы виртуальные отношения. Понадобилось всего три недели, чтобы Ира переехала к Тане. Они стали жить вместе и воспитывать дочь.

Их семья похожа на традиционные в понимании большинства семьи: есть распределение по ролям, есть глава семейства и добытчик, есть хранительница очага.

Мама, то есть я, зарабатывает деньги, а Ира готовит и моет посуду, заодно и Катю учит готовить, - рассказывает Таня, - к тому же она по профессии повар. Если говорить о кнуте и прянике, то порой я бываю жесткой и требовательной, случается, что Ира берет на себя такую ответственность.

Мы учим Катю быть доброй девочкой, никогда не судить о человеке по его внешности, тем более по сексуальной принадлежности. Всем своим примером стараюсь показать дочери, что такое хорошо, а что такое плохо. Я очень хочу, чтобы она была счастлива. Для меня это самое главное. Ее мужу оторву голову, если он только ее обидит. Ну а выберет девушку, то конечно я ее пойму.

Такое же отношение у Тани и к законам, направленным против ЛГБТ-сообщества.

Даже если вступит в силу закон об изъятии детей из однополых семей, и к нам придут за Катей… Да пускай для начала эти депутаты докажут «сексуальный контакт»! Залезут в постель! Свечку подержат, например! Нас приняли мои родители, папа, например, называет Иру в шутку зятем. Что мне все остальные?!

Семью с распростертыми объятьями приняла и вторая сторона. Официальное знакомство с родственниками произошло в июне этого года. Иринина мама, кстати, тоже Татьяна, полюбила Катю как родную. Наша героиня подружилась с Мариной, сестрой-близнецом своей девушки. Вместе со своим мужем и дочерью Марина постоянно проводила время с гостьями.

Таня вообще не считает свою семью особенной. Приводит в пример неполные семьи, в которых ребенка воспитывают мама и бабушка и говорит, что в однополых семьях порой намного спокойнее. По словам девушки, две счастливые мамы – это лучше, чем вечно плачущая и избитая мама, страшный папа-алкоголик и несчастный ребенок с нарушенной психикой.

О том, что в маленьком городе живут под одной крышей три женщины, правда, одна только подрастает, знают многие. С проявлениями гомофобии семья Тани и Иры не сталкивалась ни разу. Классная руководительница Кати знает о том, в какой семье растет ее ученица, потому что оказалась одноклассницей и приятельницей одной из бывших девушек Тани, коллеги с предыдущего места работы нашей героини так же были осведомлены насчет ее ориентации, никто не задавал лишних вопросов. Если о семье спрашивают Катю, то девочка говорит, что мама живет с подругой, не вдаваясь в подробности, хотя, по словам Тани, ребенок сам спросил ее, нравятся ей мужчины или женщины.

Размышляя о возможности появления в их семье еще одного ребенка, Таня говорит, что хочет сына.

Но Ира пока не хочет ребенка. У нее мужчины никогда и не было. Сама бы она не родила, но ЭКО нынче дорого, а специальных социальных программ, поддерживающих такие семьи, как наша, нет. Да и вряд ли предвидится.

Пожалуй, единственным в этой истории человеком, которого не устраивает характер отношений Тани и Иры, остается Андрей, отец Кати. Мужчина, несмотря на то, что давно живет в другом городе, растит сына от другой женщины, редко видится с дочерью и общается в основном с первой семьей в соцсетях, опасается, что девочка вырастет такой же, как его бывшая жена.

Наташа (35), сын Костя (16)

Живут в Санкт-Петербурге

Все начиналось как счастливая любовная история.

В 18 лет выходят замуж только по большой любви, - смеется Наталья, - ну и еще от огромного желания обрести большую независимость и прервать порочный круг: и мама, и бабушка никогда не были замужем и родили поздно.

Дело было в начале лета. Наталья, тогда еще совсем молодая специалистка, работала в пионерском лагере от ВМФ, а ее будущий муж Николай проходил там срочную службу. Девушка говорит, что всё получилось как-то само собой. Уже осенью они поженились. Было ощущение свободы, взрослой жизни – всего того, о чем мечталось.

Однако не всегда мечты двух людей совпадают. У Николая были иные представления о семейной жизни, о детях, о будущем.

Мы расписались в октябре, а в августе следующего года родился мелкий. Как только выяснилось, что я беременна, муж стал настаивать на аборте, говорил, что я не готова к материнству, - признается Наталья, - и в итоге был, как говорится, послан куда подальше.

Буквально через два месяца после свадьбы, когда уже было известно о пополнении в семействе, молодой человек подписал контракт, чтобы уехать служить на Камчатку. Это была его детская мечта. Он предложил Наташе ехать вместе с ним, но девушка отказалась.

Я не жена декабриста, к тому же было очень жалко бросать универ, ведь я тогда училась на втором курсе психфака, - объясняет Наташа. - Мама меня поддержала, мне даже не пришлось брать академический отпуск. Помогали с учебой друзья, писавшие под копирку лекции.

По словам Натальи, уже тогда все шло не так: муж то приезжал в Питер, то уезжал, пытался ее «сломать», она не поддавалась. Назревало решение о разводе. Молодые пытались взять паузу, но это не сработало: однажды Николай, вернувшись с работы, собрал вещи и ушёл. Удерживать мужа ради ребенка не было мыслей. Наталья решила, что никто при подобном раскладе счастлив не будет.

К тому же не покидало стойкое ощущение, что меня использовали. Морально было очень тяжело. Косте на момент развода было год и четыре месяц. Первое время он звал отца, а потом успокоился.

Сначала она не оставляла попыток строить отношения с молодыми людьми, потому что так принято обществом, хотя понимала, что встречаться хочется с девушками.

Девушки мне всегда нравились, симпатии были с детства, - вспоминает Наташа, - только расценивалось это как дружба. Помню, лет в 12 гостила у подруги на даче. В какой-то момент жутко захотелось ее поцеловать.

Если говорить о первом сексуальном опыте, то его не было до брака. С молодыми людьми не особо, с девушками тем более. После разрыва с мужем стали появляться мысли хотя бы попробовать, если не встречаться. Были задушевные разговоры с университетской подругой, у которой был опыт с девушками, но дальше разговоров дело у нас не зашло. Первые отношения у меня появились лет через пять после развода.

Весь этот период был для нее метанием, принятием себя и только потом поиском партнерши. Наталья понимала, что в ее влечении к девушкам ничего плохого нет. Проблема была в другом - определить, насколько ей это надо. В какой-то момент пришло четкое осознание: больше никаких мужчин.

Со своей первой девушкой Наталья познакомилась на сайте знакомств. Мария была старше на десять лет. Какое-то время они переписывались, потом пытались встретиться, но по тем или иным причинам все срывалось. Когда в очередной раз назначенная встреча не состоялась, Наташа была уверена в том, что о ней складывается не лучшее впечатление. Однако все случилось так, как, наверное, и должно было случиться.

Мы с Костей пошли в театр. Она жила рядом и предложила встретиться после театра. Первое свидание у нас было жутко романтическое: втроем и в «макдаке»! - смеется Наталья. - Вскоре мы встретились снова, потом я осталась у нее ночевать. Так и понеслось!

Наташа тогда работала в магазине по графику «два через два». Выходные они втроем проводили то у нее, то у Маши.

Все складывалось хорошо. У сына, ему тогда было 6 лет, установились с Машей очень близкие и доверительные отношения. Но поскольку мы не жили вместе, сложно говорить о совместном воспитании ребенка.

Через два года по инициативе Наташи пара распалась. Хоть это и далось тяжело, сейчас они в хороших дружеских отношениях. Костя так же до сих пор общается с Марией. Впрочем, не только с ней.

Он знаком и хорошо общался со всеми моими девушками. Просто получается так, что отношения у меня длятся 2-3 года. Дольше или я не выдерживаю, или меня не выдерживают.

Наташа никогда не скрывала свою ориентацию, но отношения предпочитала особо не афишировать. Камин-аута перед ребенком тоже не было. Что, собственно, объяснять? Костя был не маленький, прекрасно понимал характер отношений матери и ее подруг, однако вопрос об ориентации все равно прозвучал.

Косте было тогда 9 лет. Мы отдыхали на море. Я, моя новая девушка Ольга и еще несколько наших друзей, лесби-пары. На пляже мы столкнулись с другой парой девушек. Они очень громко, эмоционально купались, чуть ли не срывая друг с друга лифчики. Сын какое-то время смотрел на них внимательно, и я предложила, если ему интересны люди, подойти и познакомиться, но он отказался, сказав: «Нет, мне кажется, они геи». Я ответила ему: «Ну и что?», а он произнес: «Нет, ничего, но иногда мне кажется, что ты тоже гей». Потом посмотрел на меня и уточнил, правда ли это. Я подтвердил, что да, правда, и спросил, меняет ли это что-то в наших с ним отношениях? Он ответил, что ничего, и мы продолжили купаться. Больше к этому вопросу мы не возвращались.

Воспитание ребенка – это сугубо Наташина прерогатива. Девушки в ее жизни менялись часто, не с каждой она жила и создавала семью. Семья – это она и ее сын.

У ребенка со всеми родственниками хорошие отношения: и с моими, и с родственниками мужа. Пару раз в год он ездит в другой город к отцу, бабушке, тете и дяде, отлично там проводит время. Правда, с отцом они последние три года общаться стали, а до этого только с его родственниками. Мы разошлись достаточно мирно и без разговоров, никто не лишал Николая права на отцовство, не запрещал общаться с сыном. Он сам того не хотел долгое время. А наше общение с ним ограничивается смсками или звонками, когда Костя у него гостит.

Растить ребенка мне помогала мама, хоть у нас с ней и бывают столкновения на этой почве. Главное, чему я учу своего сына, - это терпимость и принятие людей такими, какие они есть. Я считаю важным, чтобы мой ребенок имел свое мнение и не поддавался давлению большинства. Объясняю ему, что нет мужских и женских обязанностей по дому, а есть работа, которую надо сделать. Учу его тому, насилие, любое, абсолютно неприемлемо ни под каким предлогом.

Да, меня пугают все эти законопроекты, но не по отношению к себе и своему ребенку, потому что ему уже 16 лет и он почти взрослый человек. Если ребенок живет в любви, то какая разница, кто его любит. Нет никакого различия между гетеросексуальной и однополой семьей. Важно одно – любят ли ребенка или нет, ощущает ли он себя в безопасности. Не на то наши депутаты обращают внимание.

В течение трех лет Наталья находится в постоянных отношениях. Ее девушка так же воспитывает ребенка – 15-летнюю дочку. На вопрос, не хочется ли завести общих детей, Наташа, улыбаясь, отвечает, что лучше дождется внуков.

Анна Шерер

Ни однополые браки, ни усыновление детей гомосексуальными партнерами в России официально невозможны. И тем не менее такие пары есть. И дети в них тоже. И хотя точная цифра вряд ли кому-то известна, она наверняка уже превышает «статистическую погрешность». А во Франции, например, 250 тысяч детей живут в семьях, где хотя бы один из партнеров – открытый гомосексуалист. Число детей в однополых парах оценивается в 20–40 тысяч*. Мы имеем дело с новой реальностью, и поэтому так важно пытаться по возможности объективно разобраться, что это значит для ребенка – расти с двумя любящими друг друга взрослыми одного пола.

Беспредметный спор

Когда в общественных дискуссиях возникает вопрос о воспитании детей гомосексуальными парами, чаще всего обсуждается один аспект ситуации – влияет ли гомосексуальная ориентация взрослых на формирование сексуальных предпочтений ребенка. Психологи и сексологи склоняются к отрицательному ответу. Об этом говорят, к примеру, исследования психолога Фредерика Бозетта (Frederick W. Bozett)** и его коллег, которые долгое время наблюдали детей, воспитывавшихся в однополых парах. Их вывод: гомосексуалистами чаще становятся дети, воспитанные в гетеросексуальных семьях.

Впрочем, с тем же успехом можно утверждать, что дети из гетеросексуальных семей чаще становятся пилотами самолетов, нобелевскими лауреатами или серийными убийцами. И все это будет чистой правдой – во-первых, потому что гетеросексуальных пар неизмеримо больше. А во-вторых, потому что исследования этой темы начались лишь тогда, когда о феномене однополых семей впервые заговорили открыто, – в 80-х годах прошлого века. И 30 лет – слишком небольшой срок для столь серьезных заключений. По этим же причинам вряд ли стоит принимать всерьез и исследования – а такие тоже существуют, – согласно которым детям в гомосексуальных парах живется даже лучше, чем в обычных и тем более неполных семьях. Доводы тех, кто говорит о «воспитании» гомосексуализма и извращений в однополых парах, ничуть не более убедительны. А часто и менее. Скажем, Тимоти Дэйли (Timothy J. Dailey) в обзоре «Воспитание в гомосексуальных семьях: дети в опасности» последовательно упрекает всех оппонентов в неточности и недостоверности, ссылаясь на еще более неточные и недостоверные данные.

Один партнер выполняет материнскую функцию, а другой своим присутствием показывает ребенку: «Мать любит не только тебя».

Для выводов о влиянии сексуальной ориентации родителей на сексуальность детей пока не хватает лонгитюдных (достаточно длительных) исследований, считает детский аналитик Анна Скавитина: «Нам приходится опираться на эмпирический опыт. Но и Фрейд строил свои теории на эмпирическом опыте. И его теории используются до сих пор. По своему опыту работы с детьми из однополых пар могу сказать, что это гетеросексуальные дети. И прямого влияния сексуальной ориентации родителей на сексуальность детей я не наблюдала ни разу».

«Одной общей причины формирования гомосексуальной ориентации просто нет, – соглашается семейный психотерапевт Инна Хамитова. – Это могут быть гены, а могут быть и психологические причины. Но мне сложно представить, что ребенок может стать геем только под влиянием ориентации родителей». Гораздо важнее личные качества тех взрослых, с которыми растет ребенок, и в этом смысле не бывает гомосексуалистов «вообще», уверена Инна Хамитова: «Есть разные пары и разные отношения. Партнеры могут быть добрыми и мягкими, а могут – требовательными и строгими. И вот эти их качества влияют на формирование личности их ребенка намного сильнее, чем сексуальная ориентация».

Другой вопрос, который многих беспокоит: может ли повлиять на психику ребенка увиденная им сексуальная сцена между однополыми взрослыми? «В любой паре, будь она гомо- или гетеросексуальной, родители вообще-то не демонстрируют детям свои сексуальные отношения, если речь не идет о патологических случаях», – продолжает Инна Хамитова. И никаких оснований считать, что таких случаев в гомосексуальных парах больше, у нее нет.

Семейные роли

Но сексуальность – далеко не главный вопрос, который возникает в связи с воспитанием детей в однополых парах. Гораздо важнее понять, как развивается психика ребенка в такой ситуации и могут ли их «родители» выполнить две разные функции – материнскую и отцовскую. С точки зрения классического психоанализа построение идентичности и нормальное формирование личности ребенка невозможны без преодоления эдипального конфликта – бессознательного сексуального влечения к родителю противоположного пола. Возможно ли это для ребенка в гомосексуальной паре?

Да, это возможно, считают наши эксперты. «Суть эдипова комплекса и соответствующего конфликта состоит в том, что ребенок осознает: между родителями существуют отношения, из которых он исключен, – поясняет психоаналитик Светлана Федорова. – Ребенок начинает испытывать ревность и желание установить подобные отношения с одним из родителей, обычно противоположного пола».

Это проясняет и распределение ролей в гомосексуальной паре. Один из партнеров оказывается родителем с материнской функцией, а другой – тем самым «третьим», который уже своим присутствием говорит ребенку: «мать не может любить только тебя, не может любить тебя слишком сильно, потому что она любит и меня тоже». Благодаря «третьему» ребенок по мере взросления освобождается от всепоглощающей связи с матерью и обращается к окружающему миру. «В гетеросексуальной семье отец спасает ребенка от слияния с матерью, – рассказывает Светлана Федорова. – Но эта ситуация возможна и в гомосексуальных парах, где происходит разделение ролей на женскую и мужскую. В таком случае ребенок имеет шанс получить необходимое количество любви и заботы и одновременно защиту от слияния с одним из родителей». Но есть и некоторый риск, предостерегает Светлана Федорова: «Роль отца – быть отличным от матери не только по функции, но и по полу. И с осознанием разности полов у ребенка в гомосексуальной паре возможны трудности». «Особенно это касается воспитания мальчика в паре из двух женщин, – считает Анна Скавитина.– Выстроить свою мужскую идентичность ему сложнее». Впрочем, в семьях из двух женщин у нас выросло не одно поколение, напоминает Инна Хамитова: «После войны был колоссальный дефицит мужчин. И семья из мамы, бабушки и ребенка была почти нормой». Да и сейчас в таких семьях ничего не-обычного нет: бабушка обычно выполняет материнскую роль, заботится о ребенке, а мать, наоборот, мужскую – работает, кормит семью. Причем отношения между двумя женщинами могут быть довольно напряженными. И в этом смысле однополая пара, живущая в мире и согласии, может быть более приемлемой для воспитания ребенка.

К счастью, мир ребенка не состоит лишь из родителей. Дети повсюду встречают мужчин и женщин, читают в книгах и видят в кино переживания героинь и подвиги героев. Словом, если ребенок не растет в полной изоляции, ориентиров для правильной самоидентификации у него хватает. «Психологам известно много случаев, – рассказывает Анна Скавитина, – когда в силу разных причин ребенка с младенчества растит не мать, а отец. И это никак не сказывается на развитии. Кроме того, сегодня нередко папа варит борщи, а мама управляет огромным бизнесом. Я работала с такими семьями и могу сказать, что мальчики в них растут маскулинными, а девочки – фемининными. Не вижу, почему в гомосексуальных парах должно быть иначе».

«Я отвечу, что все в порядке»

Нашим коллегам из французского Psychologies удалось поговорить с молодыми взрослыми, воспитанными в гомосексуальных парах. 20-летняя студентка Карина была зачата по договоренности между лесбиянкой и геем. Она удивляется, отчего психологи и политики столько говорят о детях в однополых семьях: «Если им так интересно, пусть придут и спросят. И я отвечу им, что все в порядке». Свою жизнь она описывает как самую обычную. «Я всегда знала, что родители не влюблены друг в друга, что они сошлись именно для того, чтобы завести ребенка, – объясняет Карина. – Я живу у мамы. У папы есть свои ключи, он заходит, когда хочет. Когда я была маленькая, он приходил каждое утро проводить меня в школу. Это как если бы мои родители были в разводе, только они хорошо ладят!» Вопрос о сексуальных предпочтениях вызывает у 27-летнего научного сотрудника Томаса, воспитанного лесбийской парой, улыбку. «Я проводил каникулы у дедушки, был бойскаутом. Мои мамы объяснили мне, что мальчики писают стоя. Остальное я открыл сам. Я никогда не думал, что уступаю друзьям в мужественности. Зато быстро понял, что я чувствительнее и лучше понимаю девушек. И это очень помогло мне в любовных отношениях». Ю. З.

Откуда берутся дети

Существует как минимум 5 путей, которыми дети оказываются в однополых парах.

1. Самая древняя и очевидная форма однополого родительства: ребенок рождается у гетеросексуальных родителей, затем они разводятся, и один из них (либо оба) начинают жить в гомосексуальной паре.

2. Ребенка усыновляет один из родителей, скрывая свою гомосексуальность, чтобы не получить отказ.

3. Ребенок зачат по договору между лесбиянкой/геем и лицом противоположного пола.

4. Ребенок рождается в результате искусственного оплодотворения спермой донора.

5. Пара геев прибегает к услугам суррогатной матери.

Как я появился на свет?

Этот вопрос задают все дети, но в случае гомосексуальной пары ответить на него сложнее. «Очень важно, как будет изложена история его происхождения. Нельзя «аннулировать» одного из теперь уже трех родителей, сделать кого-то, кто не присутствует в семье, неодушевленным существом, – настаивает Светлана Федорова. – Ведь наша идентичность складывается из фантазий о нашем происхождении и из возможности идентифицировать себя с каждым из родителей. А теперь представьте: вы обнаруживаете, что часть вас – нечто неживое, немыслящее. Как это принять, не омертвив того, кто был донором биоматериала или вашим инкубатором, – а с ним и часть себя самого?» Иными словами, главная опасность – пытаться убедить ребенка, что он каким-то чудом появился на свет от двух женщин или двух мужчин. Такого рода бредовые представления заведомо вредят нормальному психическому развитию ребенка. Все дети должны знать, что для зачатия нужны мужчина и женщина, пусть даже одного из них в паре, которая его растит, нет. Тогда как говорить ребенку о его происхождении? «Мы так хотели тебя, что… Ну, а дальше – есть же разные способы. Попросили одного дядю или одну тетю помочь, пришли за тобой в Дом ребенка, – перечисляет варианты Инна Хамитова. – Главное – говорить ребенку правду достаточно рано и теми словами, которые будут ему понятны».

За пределами дома

Если родители ведут себя разумно, какие проблемы все-таки могут возникнуть у детей в однополой паре? «Их проблемы ничем не отличаются от проблем маленьких детей из гетеросексуальных семей, – констатирует Анна Скавитина. – Страх темноты, трудности с засыпанием... Ничего такого, что можно связать с гомосексуальностью родителей».

А дальше эти дети идут в школу. И если не в первый день, то во второй возвращаются с вопросом: «А кто такие педики?». «За 20 лет практики я так и не смогла найти никакой разницы между проблемами в парах гомо- и гетеросексуалов, – признается Инна Хамитова. – Это касается и проблем с детьми. Нет никакой разницы, кроме одной: гомосексуальные пары ощущают постоянную враждебность той среды, в которой они живут. И это, боюсь, влияет на детей, которые растут в таких парах, намного сильнее всех прочих обстоятельств».

Ребенок должен знать, что для зачатия нужны мужчина и женщина, пусть даже в паре, которая его растит, одного из них нет.

Здесь, конечно, важно, как воспринимают свою гомосексуальность взрослые. Если они прячутся от нее, ребенок опосредованно переживает их стыд и унижение. Если они истово сражаются за права меньшинств, он рискует быть вовлеченным в их активизм (часто граничащий с ), и ему будет труднее отстоять свое право быть не таким, как они. А если родители спокойны, они передают это спокойствие и ребенку. Но это в идеале. У нас же ребенок в гомосексуальной паре очень быстро понимает, что его семья находится в оппозиции к обществу и принятым в нем ценностям, и оказывается перед жестким выбором. «Он может либо принять ценности своей семьи и перейти в оппозицию к обществу, либо выступить против семьи: осудить родителей, порвать с ними, – комментирует Инна Хамитова. – Когда я говорю про принятие ценностей семьи, речь идет об уважении и любви к своим родителям, невзирая на нестандартность их образа жизни».

Наконец, важно помнить, что правами на ребенка в однополой паре обладает лишь один партнер. Если пара распалась, один из двоих может навсегда потерять контакт с сыном или дочерью. А в случае смерти законного родителя ребенок будет передан в детский дом, хотя есть человек, которого он считает родным. Такой риск создает для ребенка дополнительное психическое напряжение и делает его более уязвимым.

Способность любить

Дети в однополых парах – лишь одно из направлений глобальной трансформации понятия «семья», которая происходит буквально у нас на глазах. «Патриархальная модель с фигурами кормильца-отца и подчиненной, занятой лишь домом и детьми матерью перестала быть единственной, а возможно, и главной, – считает Инна Хамитова. – Мы все чаще видим партнерские отношения с новым распределением ролей». «Это колоссальная этическая проблема, с которой человечество еще никогда не сталкивалось, – объясняет Светлана Федорова. – Сейчас в некоторых европейских странах готовят правовую основу для равенства полов и различных семей, появляются понятия «Родитель 1» и «Родитель 2». Мы пытаемся освободиться от необходимости испытывать любовь и разочарование от того, что другой отличен, и от своей зависимости. Гомосексуальная пара стремится иметь свое продолжение, и это естественное человеческое желание. Общество дает им право на это счастье и берет на себя ответственность за счастье ребенка в такой семье. Но мне в этом видится утопическая ловушка. Лишая родителей пола, мы рискуем лишить детей происхождения, а с ним и идентичности». С другой стороны, желание однополых пар непременно завести ребенка – отражение проблемы нарциссического всемогущества человека, который «не приемлет ограничений, для которого существует только собственное «Я» и сиюминутные желания», требующие удовлетворения», – указывает Светлана Федорова.

Но есть один аспект, о котором нельзя промолчать. Гомосексуалисты гораздо охотнее гетеросексуальных пар усыновляют детей, в том числе и больных. Там, где у них есть на это право, разумеется. «Способность к привязанности формируется в самые первые годы жизни ребенка, и самые чудесные воспитатели не могут заменить близкого человека, – подводит итог Инна Хамитова. – Если родители – приемные или родные, одного они пола или разного, неважно – способны дать ребенку любовь, то и он, когда вырастет, сможет давать эту любовь другим, в том числе и своим детям».

* По данным французской Ассоциации геев и лесбиянок – родителей и будущих родителей (APGL).

** F. Bozett «Gay and Lesbian Parents» (Praeger Paperback, 1987).

Питерская ЛГБТ-организация «Выход» провела исследование потребностей гомосексуальных семей с детьми в России. В исследовании, которое проходило в форме интернет-опроса, приняли участие 98 респондентов из 22 городов России. В основном в опросе участвовали женщины в возрасте от 25 до 40 лет, имеющие однополые семьи, где воспитываются дети. Большая часть респондентов — из Москвы и Санкт-Петербурга. У 95% опрошенных были дети, остальные 5% только готовятся стать родителями. У 55% респондентов в семье растет один ребенок, двое детей — у 24%, трое детей — у 12%, и более троих детей — у 2% опрошенных.

Выяснилось, что в большинстве семей воспитываются биологически родные дети (90%). Только в 10% семей дети были усыновлены или взяты под опеку.

В 36% случаев дети были зачаты в предыдущем гетеросексуальном браке, а в 54% случаев участники опроса пользовались новыми репродуктивными технологиями.

Если дети были рождены при помощи репродуктивных методов, то в основном женщины использовали метод искусственной инсеминации дома или в больницах. Только 4% опрошенных воспользовались услугами ЭКО. Чаще всего при зачатии использовалась донорская сперма из клиники, а также сперма, взятая у друзей и знакомых. В 44% случаях доноры не знали о существовании детей. Только в 23% случаев доноры принимали участие в жизни ребенка в качестве отца, при этом в большинстве случаев это сводилось к понятию «отец выходного дня».

В однополых российских парах обе матери принимают в основном активное участие в воспитании детей (94%). Кроме того, большая часть бабушек и дедушек также принимали участие в воспитании своих внуков (75%), также поддержку в воспитании оказывали друзья (35% случаев) и крестные родители (11%).

Также «Выход» интересовался у своих респондентов, являются ли они открытыми гомосексуалами или скрывают свою ориентацию. Оказалось, что более половины респондентов частично раскрылись (67%), треть респондентов (30%) полностью скрывают свою ориентацию.

И только 3% опрошенных ответили, что являются полностью открытыми в обществе как гомосексуальная семья.

Однако после того, как в России был принят закон о пропаганде гомосексуализма среди несовершеннолетних и началась травля геев, половина респондентов решили реже открывать свою ориентацию. Российские однополые семьи отмечают, что основное давление со стороны общества они испытывают из-за того, что их семьи считаются нелегитимными и из-за повышенного внимания к их сексуальной ориентации. Физическое насилие испытали только 2% опрошенных.

Интересно, что только 12% детей из семей с однополыми родителями испытывали скрытую дискриминацию. Обычно это выражалось в навязывании ребенку гетеросексуальной нормы. Большинство же родителей заявили, что по отношению к их детям дискриминации не было.

По словам координатора организации «Выход» Саши Семеновой, для них два момента в исследовании стали неожиданными. Во-первых, их удивило, что так много однополых семей воспитывают приемных детей. Они связывают это с тем, что уровень социальной ответственности у ЛГБТ-семей довольно высок. Во-вторых, как отмечает Семенова, оказалось, что многие ЛГБТ-семьи живут в «православном дискурсе» и принимают его традиции. В частности, у многих детей есть крестные родители, которые помогают в воспитании.

«Мы не думали, что такие люди будут вообще. Наверное, при крещении семьи либо не говорят, что ребенок воспитывается в такой семье, либо ищут френдли-священников», — говорит Семенова.

Всего в анкете было 30 вопросов, которые касались жизни гомосексуальных семей в России. Изучались отношения однополых семей со своим ближайшим окружением и с их положением в российском обществе, а также их реакция на последние принятые законы, касающиеся ЛГБТ. «Ситуация вокруг гомосексуального сообщества в России остается напряженной, гомосексуальные семьи не только являются нелегитимным типом семейных отношений, но с некоторых пор считаются не подходящими для воспитания ребенка», — отмечается в результатах исследования. Однополые семьи искали через персональные приглашения на участие в опросе в социальных сетях.

«Выход» работает с ЛГБТ-семьями с 2009 года. «Нам было важно получить информацию, на которую можно было бы опираться при отстаивании интересов ЛГБТ-семей. Это вполне репрезентативная выборка. Все-таки 98 ЛГБТ-родителей — большое количество. Хотя отдельно нужно отметить, что наше исследование представляет собой опрос более или менее открытых семей, которые приходят на наши мероприятия и ассоциируют себя с ЛГБТ», — говорит Саша Семенова. В будущем «Выход» также планирует опираться на эту информацию на официальных встречах с представителями администрации Санкт-Петербурга или с депутатами заксобрания. «Для большинства людей, принимающих законы, которые так или иначе затрагивают интересы ЛГБТ-семей, оказывается большим сюрпризом, что такие семьи существуют», — добавляет Семенова.

У самого координатора «Выхода» Саши Семеновой вполне типичная ЛГБТ-семья. «Мы две женщины, от 25 до 35 лет, воспитываем одного ребенка. Ребенок у нас приемный. У нас нет никакой помощи и поддержки от родственников: часть из них живет далеко, а другие не признают нас семьей и не хотят помогать», — говорит Семенова.

По словам Семеновой, в России пока нет никакого закона, запрещающего однополым семьям усыновлять детей. Однако сами однополые семьи во время оформления усыновления не объявляют себя таковыми. Саша помнит лишь один подобный случай, но ту семью отрезали уже на стадии оформления документов. Поэтому усыновление обычно оформляет «одинокий родитель».

Однополые родители говорят, что постоянно сталкиваются с барьерами в повседневной жизни. В первую очередь это происходит из-за того, что вся ответственность за ребенка ложится только на биологическую мать из-за того, что второй родитель не имеет никаких прав. «Власти в любой момент могут сказать второму родителю: «Вы здесь никто!» То есть второго родителя в таких семьях для общества не существует. В школе, в детском саду, в больнице, проходя таможенный контроль, все могут сказать, что вы здесь никто и не имеете на ребенка никаких прав. Большая часть работы, связанной с взаимодействием с социальными институтами, ложится только на одну мать. Это очень сложно и психологически, и физически», — говорит Саша Семенова.

Также она говорит, что все время приходится быть настороже и думать, что говоришь. «Мы стараемся воспитывать ребенка открыто. Второй родитель у нас не тетя, не подруга, а тоже мама. Но как только мы переступаем порог квартиры, тут же наступает момент, когда начинаешь думать: здесь я скажу, здесь я промолчу, тут сделаю вид, что не услышала, а тут главное, чтобы ребенок не услышал. Есть ощущение, что ты все время рискуешь. Рискуешь не только тем, что кто-то некорректно что-то сказал и это услышал ребенок. Но с принятием закона о запрете гей-пропаганды у любого человека есть возможность сказать, что закон на его стороне, и поднять скандал, который будет иметь для нас последствия», — рассказывает Семенова.

Когда ребенок Саши Семеновой и ее партнерши ходил в детский сад, закон еще не был принят. И психолог в детском саду знала, что ребенок растет в однополой семье. Поэтому все вопросы, которые возникали у воспитателей, разрешал именно психолог. В школе же их семья пока не раскрывала себя, поскольку не вставал вопрос о том, кто забирает ребенка из школы. «У меня ощущение, что второго родителя, который не записан в документах, воспринимают то ли как няню, то ли как подругу матери. Но в какой-то момент вопросы начнутся, и, что мы будем отвечать, пока не решили. Пока непонятно, чем все это может обернуться в будущем, поскольку закон об отобрании детей у однополых семей не был принят, он был отправлен на доработку и до сих пор лежит в Думе», — говорит Семенова. Хотя в любом случае для ее семьи тоже встанет вопрос, когда в школе надо будет объяснить, что они однополая семья. «Всегда приходится объяснять присутствие второго родителя, говорить, кто она такая. Кто-то из педагогов начинает поправлять: «Говори тетя, а не мама». А почему ребенок так должен ее называть, если это его мама?» — отмечает она.

С проблемами ЛГБТ-семьи сталкиваются постоянно. Так, в «Выходе» рассказали о двух последних случаях. В одном родительница сообщила участковому, что у одногруппника ее ребенка в детском саду один из родителей — трансгендер. Они долго разбирались, что это за семья, как все устроено. «Чем закончилось, говорить рано, поскольку сейчас их ситуацией занимается юрист и они просто не хотят никому об этом рассказывать», — говорит Семенова. Еще в одной семье не так давно умерла биологическая мама ребенка. Вторая мама, которая воспитывает ребенка с рождения, не имеет на него прав. Поэтому он отправился жить к биологическому отцу, который его никогда не видел и которому не очень рад. «Но он встал в позу и сказал, что абы кому своего ребенка не отдаст», — говорит Семенова.