Доклад на тему жизнь и учения лао цзы. Учение философа лао цзы

П режде чем говорить Лао-Цзы, одном из величайших мудрецов Китая, основоположнике даосизма - одной из трех религий, мирно соседствующих в жизни китайского народа, - необходимо уделить несколько строк феномену этой удивительной страны.

Цивилизация Китая, такая же древняя, как египетская и вавилонская, отличается от них необычайной продолжительностью, исчисляемой уже несколькими тысячелетиями. Это единственное крупное государство древности, законы которого, не смотря на многочисленные вторжения чужеземцев, не претерпели влияния извне. Причина этого, по мнению ученых, заключается в воззрениях китайцев на своих правителей, как на сынов неба, заместителей Бога на земле. Единственное требование, предъявляемое к правителю - это строгое соблюдение повелений богов, которые заключены в старых законах. Народ, почитающий мудрое правление, беспрекословно подчиняющийся своему властителю, обязан оказывать ему открытое сопротивление, как только небо укажет своё недовольство правлением, посылая на страну различные стихийные бедствия, голод и т.п. Пока же государь добродетелен, страна никогда не может быть посещаема подобными бедствиями. Тяжёлая ответственность, которую чувствовал всякий китайский правитель, всегда умеряла произвол и деспотичность китайской монархии. Естественно, история Китая не всегда была свидетелем образцового и мудрого правления, был здесь и золотой век и периоды ожесточенной борьбы за власть. В один из таких периодов Китаю были дарованы два мудреца, заложивших основы учений, по сей день составляющих немаловажную часть жизни этой страны.

Эпоха Чжоуской династии представляет собой период ослабления центральной власти и стремления к обособлению отдельных вассальными владений. В период такого политического брожения мыслитель мог отнестись к жизни и внешнему миру двояко: либо уйти от общественной жизни и углубиться в свой внутренний мир, либо активно устремиться в водоворот событий, стремясь направлять его своим воздействием. Лао-Цзы и Конфуций олицетворяли собой эти два возможных пути.

Лао-Цзы родился в 604 году до Р.Х. в местечке Кеку-Зин, близ современного Пекина. Его настоящее имя было Ли Эр, но современники прозвали его Лао-Цзы, что значит "престарелый философ". О его жизни известно очень немного; достоверно известно лишь то, что он служил в императорском архиве - факт, говорящий о его высокой образованности. Именно здесь в 517 году произошла знаменитая встреча Лао-Цзы с Конфуцием, описанная историографом Си-ма-цзянь: “Лао-Цзы был историографом при государственном архиве Чжоуской династии и на вопросы посетившего его Конфуция о церемониале (играющего важную роль в конфуцианстве) отвечал: “люди, о которых ты говоришь, уже давно истлели, и лишь их слова сохранились” и ещё: “я слышал, что хороший купец умеет так глубоко зарыть свои сокровища, словно их у него и нет. Доблестный и добродетельный должен по внешности казаться бесхитростным. Оставь, о друг, свое высокомерие, разные стремления и мифические планы: всё это не имеет никакой цены для твоего собственного я. Больше мне нечего тебе сказать!” Конфуций отошёл и сказал своим ученикам: “Я знаю, как птицы могут летать, рыбы плавать, дичина бегать... Но как дракон устремляется по ветру и облакам и подымается в небеса, я не постигаю. Ныне я узрел Лао-Цзы и думаю, что он подобен дракону”.

“Лао-Цзы прилежал к пути дао и добродетели; его учение ставит себе целью оставаться безымянным в неизвестности”. Наверное поэтому нам почти ничего не известно о жизни самого мудреца. “Прожив долгое время в Чжоу и узрев упадок династии, Лао-Цзы удалился. Когда он добрался до пограничного перевала, то смотритель этого горного прохода сказал ему: “Вижу, господин, что ты удаляешься в одиночество, прошу тебя, запиши для меня свои мысли в книгу”. И Лао-Цзы написал книгу, трактующую о пути (дао) и добродетели. Потом он удалился и никто не знает, где он кончил жизнь.” Так говорит легенда о происхождении книги “Дао-де-дзинь”, состоящей из 81 главы и составляющей основу даосизма. Другая легенда говорит о том, что однажды, когда Лао-Цзы достиг глубокой старости, к его хижине пришел оседланный буйвол. Едва мудрец сел в седло, буйвол понес его к заснеженным Гималаям. Больше его никто не видел.

Свое учение Лао-Цзы называл Путем (дао), подразумевая под дао мировой порядок, всюду проявляющийся и указующий “пути” человеческой деятельности. Вся природа - внешнее проявление дао, и лишь перед человеком, освобожденным от всяких стремлений и желаний, раскрывается сущность дао. Такое погружение в дао и есть бессмертие. Дао есть независимое начало, отец и мать всего сущего, оно властвует над законами неба и животворит все твари. “Дао есть нить пустоты и несуществования, корень творения, основание духовного, начало неба и земли: нет ничего вне его, нет ничего такого сокровенного, что бы не заключалось в нём”.

Отсюда проистекает признание ничтожества и суетности всего, что находится вне дао: телесный мир лишь источник терзаний, болезней и смерти. Духовный же мир освобожден от страданий и болезней, это мир бессмертия. Человек, осознавший превосходство духовного мира, осознает, что: "Входить в жизнь, значит входить в смерть. Кто, пользуясь истинным просвещением, возвращается к своему свету, тот ничего не теряет при разрушении своего тела. Это значит облечься в вечность". При этом Лао-Цзы в сущности не приписывал полного физического отстранения от жизни: не бежать от мира, а лишь внутренне освободиться от него, поборов в себе страсти и творя всюду добро. Он проповедовал путь медленного восхождения от подножия к вершине, от плотских искушений, соблазна, богатства, изнеженности к нравственной чистоте и красоте. Лао-Цзы учил: “Предаваться роскоши - это всё равно, что хвастаться наворованным”, "Нет греха тяжелее страстей. Нет большего преступления, как признавать похоть вседозволенной".

К худшим человеческим порокам мудрец относил гордость, стремление к почестям и славе. Он проповедовал добродетель, любовь ко всему сущему, простоту и смирение. "Я имею три сокровища, которыми дорожу, - говорил Лао-Цзы, - первое - человеколюбие, второе - бережливость, а третье - состоит в том, что я не смею быть впереди других".

Соблюдение дао являлось необходимым требованием при управлении государством, при этом естественным с точки зрения мирового закона строем Лао-Цзы признавал монархию. Он считал, что мудрый правитель должен быть примером добродетели для своего народа. Отсюда проповедь: “Если бы князья и цари блюли во всей чистоте дао, то все существа сами собою соблюдали бы его, небо и земля слились бы, расточая освежающую росу, никто не приказывал бы народу, но он сам бы творил справедливое”. Подобно всем великим Учителям, Лао-Цзы считал войну преступным и противоестественным явлением, признавая при этом священное право государства на защиту: "Когда цари и князья заботятся об обороне, то сама природа сделается помощницей их".

Учение Лао-Цзы было направлено на "внутреннего человека", ибо по его словам "мудрец заботится о внутреннем, а не о внешнем", он не стремился активно воздействовать на современников, не основал никакой школы. Его труд "Дао-де-дзинь" относится к наименее понятым книгам на свете и потому не получил столь широкого признания, как учение Конфуция. Но мы должны помнить, что в цепи Учений Жизни нет более или менее важных, каждое дается "смотря по времени, месту и сознанию народа", освещая различные грани Вечной, Беспредельной и Прекрасной Истины.

Есть люди, которые перевернули сознания не только своего поколения, но и влияющие на тех, кто будет жить через много и много столетий после. Они ниоткуда пришли, но не ушли бесследно, а оставили после себя Путь. Узкая тропинка спешит сама и уводит всех, кто решил стать на нее, следуя здравым словам первопроходца. Вот так и цитаты Лао Цзы некогда, словно птицы, вылетели и успели облететь весь мир, зарождая последователей Истинной Мудрости. Кто такой Лао Цзы? Что это за Мудрость и как она помогает распоряжаться жизнью?

Старик-легенда. Величественные горы с одинокими соснами на них, небо, что куполом простирается ввысь и тишина, которую слышно протяжной мелодией. Все это давало возможности и неторопливые, но глубокие планы. Именно здесь рождались философы, которые помогали людям увидеть красоту жизни и истинное призвание человека.

Откуда пришел, и как появился человек, философ, что взял себе имя Лао Цзы? Единой версии нет. Кто-то из его современников настаивал на том, что его, 81-летнего родила мать, которая все это время носила ребенка под сердцем. И появился он уже седой и мудрый.

В другом варианте этот человек пришел из Индии, но он не принес с собой никакого учения, словно чистый лист, он направился в Китай учиться и познавать. И потому, его высказывания полностью отражают восточную философию мировосприятия.

Но, как и любая другая легендарная личность, Лао Цзы борется за «жизнь». Некоторые историки и вовсе оспаривают существование этого философа. А все его цитаты и афоризмы распределяют между Конфуцием и его менее известными современниками.

Так жил ли на самом деле человек, чья мудрость легла в основу одного из грандиознейших учений? Был ли тот, кого Конфуций назвал подобным Дракону, и признал его мудрость недосягаемой? Это оставим за кадром, фокусируясь на простых, но мудрых афоризмах Лао Цзы.

Кто много говорит, тот часто терпит неудачу.

Никогда не осуждайте человека, пока не пройдете долгий путь в его ботинках.

Будьте внимательнее к своим мыслям, они - начало поступков!

Кто берёт - наполняет ладони, кто отдает - наполняет сердце.

В мире нет ничего слабее и нежнее воды, но она может разрушить самый твердый предмет!

Из глины делается горшок, но лишь ради пустоты, которая внутри...

Умеющий управлять другими силен, умеющий владеть собой - могуществен.

Наводить порядок надо тогда, когда еще нет смуты.

Путь мудрости. Этим цитатам почти 14 веков, но каждый из нас охотно признает их практичность для современного человека. Они, словно с годами становятся еще мудрее. В чем их секрет? Все просто. Философ говорил не о временных концепциях, не о модных веяниях, он основывал свое учение на вечных понятиях, таких, как: любовь, простота мышления, здравый смысл, и гармония с окружающим миром.

Это все стало началом Пути. Куда он ведет? К единству природы и человека. Природа делает людей сильными и совершенными; человек же заботится обо всем, что его окружает. И делает не ради собственной выгоды, а по справедливости, считая все частью себя. Есть ли здесь смысл и мудрость? Без сомнения! Изречения философа глубокие и точные. А главное, они касаются жизни каждого человека.

Преодоление трудного начинается с легкого, осуществление великого начинается с малого, ибо в мире трудное образуется из легкого, а великое - из малого.

Нет большего несчастья, как неумение довольствоваться тем, что имеешь.

Тот, кто пренебрегает своей жизнью, тем самым не ценит свою жизнь.

Тот, кто заставляет себя, не достигнет успеха. Тот, кто жалеет себя, не может совершенствоваться.

Поднимаясь в гору не бей под ноги тем, кого обойдешь по пути. Ты их еще встретишь, когда будешь спускаться.

Умный каждый день пополняет свои знания. Мудрый каждый день стирает лишнее.

Мутная вода, если дать ей отстояться, становится прозрачной.

В одном колесе тридцать спиц, но только пустота между ними делает движение возможным. Вазы делают из глины, но пользуются пустотой в вазе. В доме пробивают окна и двери, но пользуются пустотой в доме. Вот это польза бытия и небытия.

Мы все так много хотим получить от жизни, что порой куда-то спешим и торопимся, проходя мимо важных и на самом деле нужных вещей. В погоне за материальным или удовольствиями мы забываем о вечном: о любви и дружбе, о том, что действительно имеет значение и привносит в нашу жизнь истинную радость и смысл.

Мудрые слова Лао Цзы все ставят на свое место. Он, не спеша, спокойно показывает, что на самом деле нужно человеку для полноты и гармонии его существования. Не делая отличия между молодым и старым, знатным или простым человеком, достигшим и стремящимся достигнуть чего-то на самом деле важного, мыслитель показывает, какая нас окружает красивая жизнь. Его фразы помогают увидеть и оценить все возможности, что мы имеем. И стремиться уже не к пустым и слабым целям, а к собственному счастью.

На нашем сайте мы собрали достойную коллекцию высказываний мудреца. Все эти афоризмы можно бесплатно скачать и делиться ими с друзьями.

Лао-цзы (Старый Младенец, Мудрый Старец; кит. упр. 老子, пиньинь: Lǎo Zǐ, VI век до н. э.), древнекитайский философ VI-V веков до н. э., которому приписывается авторство классического даосского философского трактата «Дао Дэ Цзин» В рамках современной исторической науки историчность Лао-цзы подвергается сомнению, тем не менее в научной литературе он часто всё равно определяется как основоположник даосизма. В религиозно-философском учении большинства даосских школ Лао-цзы традиционно почитается как божество - один из Трёх Чистых.

Трактат Дао Дэ Цзин написан на древнекитайском языке, который с трудом понимают сегодняшние китайцы. При этом его автор намеренно использовал многозначные слова. Кроме того, некоторые ключевые понятия не имеют точных соответствий ни в английском, ни в русском языках. Джеймс Леже в своем предисловии к переводу трактата пишет: «Письменные знаки китайского языка отображают не слова, но идеи, и последовательность этих знаков представляет не то, что автор хочет сказать, но то, что он думает.» . По традиции автором книги считается Лао-цзы, поэтому иногда книгу называют его именем. Однако некоторыми историками его авторство подвергается сомнению; предполагается что автором книги мог быть другой современник Конфуция - Лао Лай-цзы. Одним из аргументов этой точки зрения являются слова в «Дао Дэ Цзин», написанные от первого лица.

…Все люди держатся за свое «я», один лишь я выбрал отказаться от этого. Мое сердце подобно сердцу глупого человека, - такое темное, такое неясное! Повседневный мир людей ясен и очевиден, один лишь я живу в мире смутном, подобном вечерним сумеркам. Повседневный мир людей расписан до мелочей, один лишь я живу в мире непонятном и загадочном. Как озеро я спокоен и тих. Неостановим, подобно дыханию ветра! Людям всегда есть чем заняться, один лишь я живу подобно невежественному дикарю. Лишь я один отличаюсь от других тем, что превыше всего ценю корень жизни, мать всего живого.

УЧЕНИЕ ЛАО ЦЗЫ

Около VI в. до н. э. сложилось учение полулегендарного

философа Лао Цзы, имя которого буквально означает "старый

философ". Учение Лао Цзы было изложено с его слов и

отредактировано после в виде небольшой, но интересной

философской работы - "Дао-де-цзин" ("Книга о Дао"), пред

ставляющей собой сборник афоризмов, мудрых, но порой

странных и загадочных изречений. Центральной идеей философии

Лао Цзы была идея дао. Слово "дао" на китайском языке

буквально означает путь; но в этой философской системе оно

получило гораздо более широкое метафизическое, религиозное

метод, принцип. Само понятие "дао" можно толковать и

материалистически: дао - это природа, объективный мир.

Философия Лао Цзы пронизана и своеобразной диалектикой.

"Из бытия и небытия произошло все; из невозможного и

возможного - исполнение; из длинного и короткого - форма.

низшими производят гармонию, предшествующее подчиняет себе

последующее". "Из несовершенного происходит цельное. Из

кривого - прямое. Из углубленного - гладкое. Из старого -

новое". "То, что сжимается, - расширяется; то,что

ослабевает, - усиливается; то, что уничтожается, -

восстанавливается". Однако Лао Цзы понимал ее не как борьбу

противоположностей, а как их примирение. А отсюда делались и

практические выводы: "когда человек дойдет до неделания, то

нет того, что бы не было сделано"; "Кто любит народ и

управляет им, тот должен быть бездеятельным". Из этих мыслей

видна основная идея философии, или этики, Лао Цзы: это

принцип неделания, бездействия, квиетизма. Всякое стремление

что-либо сделать, что-либо изменить в природе или в жизни

людей осуждается. Злом считает Лао Цзы и всякое знание:

"Cвятой муж", управляющий страной, старается чтобы мудрые не

смели сделать чего-нибудь. Когда все сделаются

бездеятельными, то (на земле) будет полное спокойствие".

"Кто свободен от всякого рода знаний, тот никогда не будет

болеть". "Кто знает глубину своего просвещения и остается в

невежестве, тот сделается примером всего мира". "Нет знания;

вот почему я не знаю ничего". "Когда я ничего не делаю, то

народ делается лучше; когда я спокоен, то народ делается

справедливым; когда я не предпринимаю ничего нового, то

народ обогащается..."

Власть царя среди народа Лао Цзы ставил очень высоко, но

понимал ее как чисто патриархальную власть: "Дао велико,

небо велико, земля велика, и, наконец, царь велик. Итак, в

мире существует четыре величия, одно из которых составляет

царь". В понимании Лао Цзы царь - это священный и

бездеятельный вождь. К современной же ему государственной

власти Лао Цзы относился отрицательно: "Оттого народ

голодает, что слишком велики и тяжелы государственные

налоги. Это именно причина бедствий народа".

Главная добродетель - воздержание. "Для того, чтобы

служить небу и управлять людьми, всего лучше соблюдать

bngdepf`mhe. Воздержание - это первая ступень добродетели,

которая и есть начало нравственного совершенства".

Учение Лао Цзы послужило основой, на которой развилась

так называемая даосская религия, одна из трех господствующих

ныне в Китае.

Главные идеи:

Не следует стремиться к чрезмерной образованности, повышению эрудиции или изощренности - напротив, следует вернуться к состоянию «необработанного дерева», или к состоянию «младенца». Все противоположности неразделимы, комплементарны, взаимодействуют друг с другом. Это относится и к таким противоположностям, как жизнь и смерть. Жизнь - это «мягкое» и «гибкое». Смерть - это «жесткое» и «твердое». Лучший принцип разрешения проблем в соответствии с Дао - это отказ от агрессии, уступка. Это не следует понимать как призыв к сдаче и подчинению - нужно стремиться овладеть ситуацией, не прилагая слишком больших усилий. Наличие в обществе жестких нормативных этических систем - например, конфуцианства - свидетельствует о том, что в нем есть проблемы, которые такая система только усиливает, будучи не в силах их разрешить.

Центральной идеей философии Лао-цзы была идея двух первоначал - Дао и Дэ .

Слово «Дао» на китайском языке буквально означает «путь»; одна из важнейших категорий китайской философии. Однако в даосской философской системе оно получило гораздо более широкое метафизическое содержание. Лао-цзы использует слово «Дао» с особой осмотрительностью, ибо «Дао» бессловесно, безымянно, бесформенно и недвижимо. Никто, даже Лао-цзы не может дать определения «Дао». Он не может дать определение «Дао», поскольку знать, что ты не знаешь(всего), - есть величие. Не знать, что ты не знаешь (всего), - есть болезнь . Слово «Дао» - это просто звук, сорвавшийся с губ Лао-цзы. Он не выдумал его - просто сказал наугад. Но когда появится понимание, слова исчезнут - в них уже не будет необходимости. . «Дао» означает не только путь, но и суть вещей и тотального бытия вселенной. «Дао» - всеобщий Закон и Абсолют. Само понятие «дао» можно толковать и материалистически: «Дао» - это природа, объективный мир.

Одним из сложнейших в китайской традиции выступает понятие «Дэ». С одной стороны, «Дэ» - есть то, что питает «Дао», делает его возможным (вариант из противоположности: «Дао» питает «Дэ», «Дао» - безгранично, «Дэ» - определено ). Это некая универсальная сила, принцип, с помощью которого «Дао» - как путь вещей, может состояться. Это также метод, с помощью которого можно практиковать и соответствовать «Дао». «Дэ» - принцип, способ бытия. Это и возможность правильного накопления «жизненной энергии» - Ци. «Дэ» - искусство правильно распорядиться «жизненной энергией», правильное поведение. Но «Дэ»- не мораль в узком понимании. «Дэ» выходит за рамки здравого смысла, побуждая человека высвобождать жизненную силу из пут повседневности. К понятию «Дэ» близко даосское учение об У-вэй, недеянии.

Непостижимое Дэ - это то, что наполняет форму вещей, но происходит оно из Дао. Дао - это то, что движет вещами, путь его загадочен и непостижим. …Тот, кто в делах следует Дао, …очищающий свой дух, вступает в союз с силой Дэ

Лао-цзы об истине

«Высказанная вслух истина перестаёт быть таковой, ибо уже утратила первичную связь с моментом истинности».

«Знающий не говорит, говорящий не знает».

Из имеющихся письменных источников ясно, что Лао-цзы был мистиком и квиетистом в современном понимании, преподававшим совершенно неофициальную доктрину, полагавшуюся исключительно на внутреннее созерцание. Человек обретает истину путем освобождения от всего ложного в самом себе. Мистическое переживание завершает поиски реальности. Лао-цзы писал: «Есть Бесконечное Существо, которое было прежде Неба и Земли. Как оно невозмутимо, как спокойно! Оно живёт в одиночестве и не меняется. Оно движет всем, но не волнуется. Мы можем считать его вселенской Матерью. Я не знаю его имени. Я называю его Дао».

Религиозный даосизм

Религиозный даосизм в начале средних веков разделяется на философское и религиозное направление, что связано с крушением империи Цино и Хань, войнами и междоусобицами. В даосизм проникают древние божества, и формируется их иерархия; возрождается практика молитв и медитации, ведущих к бессмертию (сянь). Большое развитие получила и алхимия (создание "золотой пилюли бессмертия"), совершенствовались практика йоги и медитации. Этот новый даосизм стали называть религиозным даосизмом (дао цзяо), чтобы отличить его от учения Лао-цзы и Чжуан-цзы, стремящихся лишь к долголетию. У китайцев долголетие ценится как знак того, что человек идет по "Дао - пути неба и земли", подчиняется естественному порядку вещей, принимая все радости и невзгоды как должное. В формировании даосизма значительную роль сыграли и такие древние мыслители, например Ле-цзы и автор эклектического труда "Хуайнань-цзы", а также школа "Пути истинного единства" и более поздние школы - "Высшей чистоты" и "Пути совершенной истины". В современном Китае чисто религиозный даосизм сходит на нет, а из некогда крупных школ сохранились лишь две: "Путь совершенной истины" и "Путь истинного единого". В религиозном даосизме (Дао цзяо) особое значение придавалось поискам бессмертия. К бессмертию шли чрез медитации, ритуальную практику, алхимию и философию. Направление даосизма (Дао цзяо) складывалось из деятельности многочисленных сект, групп и школ. Так в 12 веке, в основном сформировался канон даосских текстов "Дао Цзан". В некоторых школах основное внимание уделяется достижении гармонии космических потоков инь и ян при помощи ритуального действа; другие больше внимания уделяется занятиям медитативной практикой, дыхательными упражнениями и экспериментами по установлению контроля над разумом над телом. В среде китайцев, сохраняющих верность традициям, религиозный даосизм и сегодня играет организующую роль во многих народных празднествах, а служители культа по прежнему практикуют врачевание и экзорцизм: совершают обряд изгнания злых духов, стремятся установить контроль над опасным переизбытком силы Ян, чтобы таким образом сохранить гармонию на космическом, социальном и индивидуальном уровнях. Однако управление энергетическими потоками и обретение бессмертия доступны лишь немногим адептам и учителям. Бессмертие практикуется буквально -обретение нетленного тела, состоящего из некой субстанции, либо символически - как достижение внутренней свободы и раскрепощенности духа.

Духовное обновление

Помимо праздников в честь бесчисленных святых, бессмертных и героев, даосская религия обращает большое внимание на отправление основных

обрядов жизненного цикла (рождение детей, и в первую очередь сыновей, свадьбы, похороны), а также соблюдение постов: тутань-чжай (пост грязи и угля), хуанлу-чжай (пост желтого талисмана). Важная роль отводится празднованию Нового года (по лунному календарю). Тайно отмечается праздник Хэ ци ("слияние духа"), во время которого верующие даосы считают себя свободными, от каких бы то ни было сексуальных ограничений и тем более запретов. Даосизм обращает особое внимание на поддержание и сохранение мужской и женской энергий. Даосы, как и Буддисты, придает большое значение ритуальному чтению канона. Они верят, что так достигается моральное совершенствование и духовное обновление не только религиозной общины, но и общества в целом. Кроме того, участники обряда упражняются в медитации и созерцании религиозных символов. Прокат автомобилей, новый условия. Ритуал помогает сконцентрировать внимание на главном в даосизме - на установлении равновесия сил инь и ян и на достижения гармонии с природой. Даосизм "стоит" на слиянии человека с природой. Чтение канона тоже играет огромную роль, так как считается, что всем его участникам и покровителям гарантировано признание заслуг в духовном мире. Чувство красоты и желание достичь слияния с Дао продолжает питать эту религию и сегодня. Даосизм оказал сильное влияние на литературу, искусство, а также на иные сферы китайской культуры и науки; он до сих пор пронизывает все китайское общество. Некогда закрытое мистическое учение перешло на уровень бытового сознания. Например, вся китайская медицина - иглоукалывание, дыхательная гимнастика и прочее - вышла из даосской практики. Даосизм дал жизнь многим направлениям народной медицины в Китае. Даосизм по-прежнему имеет своих приверженцев в Китае, а также во Вьетнаме и на Тайване, однако точное их число установить невозможно, ведь участвующий в даосских магических обрядах китаец может быть преданным буддистом. По очень приблизительной оценке, к концу 20 века наиболее ревностных даосов насчитывалось около 20 млн. человек.

Энергия ци

Даосизм рассматривает тело человека как сумму энергетических потоков организованной субстанции ци, которая аналогична крови или "жизненной силе". Потоки энергии ци в теле соотносятся с потоками энергией ци в окружающей среде и подвержены изменениям. В концентрированной форме энергия ци представляет собой некое семя, называемое цзин. Этот термин иногда служит для обозначения половых гормонов, но может относиться и к гораздо более тонкой сфере сексуальной энергии, проявляющейся в виде эмоциональных и психических реакциях. Ци представляет собой вдыхаемый воздух, позднее дух пневму) и даже некую тончайшую субстанцию духа, разума или сознания - шэнь. Даосизм указывает на тесную связь между телом, разумом и окружающей средой. Из этого постулата следует многие принципы китайской медицины и различных психофизических практик. Управление энергией ци получило направление в дыхательной гимнастике. Концентрируясь, человек должен был свою энергию ци, соединить с природной энергией ци. Гимнастика позволяла усовершенствовать свою внутреннюю энергию ци, для достижения долголетия и увеличения возможностей человека. Гимнастика тай-цзицюань воплощает принципы, сформированные в "Дао дэ цзин", в важнейшем тексте даосизма. Она призвана обеспечивать концентрации энергии цзин для того, чтобы противостоять противнику, опираясь на силу земли и энергию ци неба. Медицина, тоже используя энергию ци, восстанавливая организм с помощью иглоукалывания. Создавались манускрипты (атласы) в которых были показаны меридианы - невидимые линии, вдоль которых течет кровь и энергия ци. Через эти каналы питаются жизненно важные органы, и поддерживается баланс сил инь и ян. Эти атласы считались реликвиями и сохранялись вдали от любопытных глаз.

Ритуалы и обряды

Для религии даосизм характерны красочные празднества, культ предков, вера в мир духов и магические ритуалы, связанные со всеми сферами жизни - от покупки дома до лечения недугов. В этой религии существуют разного рода обряды, праздники и собрания. Принадлежность к определенному роду или семье здесь символизирует ритуалы жизненного цикла и жертвоприношения предкам, а связи человека с обществом - празднование Нового года, ритуалы обновления и многочисленные культы, которые посвящены важнейшим божествам. Прокат лучших автомобилей. Смысл многочисленных религиозных обрядов и ритуалов - стремление достичь гармонии фундаментальных сил - инь и ян в природе, человеке и обществе. В домах для защиты от злых духов вывешивались амулеты с изображением символов инь и ян в окружении восьми триграмм (триграммы - это восемь комбинаций из прерванных инь и сплошных ян линий.) Особенно популярны они были перед празднованием китайского Нового года, когда люди старались очистить свои дома от влияния силы инь и обеспечить покровительство силы ян на весь предстоящий год. В конце января - начале февраля китайцы начинают подготовку к встрече Нового года. В домах делают генеральную уборку, развешивают везде украшения красного цвета (считается, что они приносят счастье), дарят детям новую одежду и игрушки. Празднование Нового года продолжается несколько дней. Магазины и различные предприятия не работают, люди гуляют на улице, устраиваются фейерверки. Символом мощи небес и высшего проявления силы ян является летящий по небу дракон. Вообще, согласно народным поверьям, драконы являлись повелителями дождя и могли принимать самые разные обличья, например, превращались в облака, прекрасную женщину или источник. Одним из важных практических элементов, связанных с повседневной религиозной жизнью людей является фэн-шуй (или геомантия). Фэн-шуй - это умение определять благоприятные для живых и умерших места обитания, где свободно движутся потоки жизненной энергии ци. Советы по выбору наиболее благоприятных мест дают геоманты, пользующиеся большой популярностью. Дома и поселения должны возводиться по этим правилам, взаимодействие которых порождает мир во всем многообразии его форм и обеспечивает гармонию сил инь и ян. Наиболее известными и популярными божествами в даосизме являются Цзао-ван и Шоусин. Цзао-ван - это божество домашнего очага, он и его супруга постоянно присматривают за жизнью членов семьи. Согласно поверью, результаты своих годовых наблюдений они докладывают в Новый год на небеса государю Юйди. В народной религии Юйди - верховный владыка, которому подчинена вся вселенная: земля, небо, подземный мир, а также все духи и боги. Божество Шоусин - это божество долголетия. Его изображали в виде старика, держащего в одной руке посох, к которому привязана тыква- горлянка (символ процветания потомства) и бумажный свиток (символ долголетия), а в другой руке- персик, также являющийся символом долгой жизни, внутри которого сидит вылупившийся птенец.

Уже в раннем даосизме Лао-цзы становится фигурой легендарной и начинается процесс его обожествления . Легенды повествуют о его чудесном рождении. Его первым именем было Ли Эр. Слова «Лао-цзы», означающие «старый философ» или «старый ребёнок», впервые произнесла его мать, когда разродилась сыном под сливовым деревом. Мать носила его в утробе несколько десятков лет (по легенде 81 год), и на свет он появился из её бедра. У новорожденного были седые волосы, от чего он напоминал старика. Увидев такое чудо, мать была сильно удивлена .

Многие современные исследователи ставят под сомнение сам факт существования Лао-цзы. Некоторые предполагают, что он мог быть старшим современником Конфуция , о котором - в отличие от Конфуция - в источниках нет достоверных сведений ни исторического, ни биографического характера. Есть даже версия, что Лао-цзы и Конфуций - это одно лицо. Существуют предположения, что Лао-цзы мог быть автором Дао Дэ Цзина, если он жил в IV-III вв. до н. э.

Даосизм

История
Люди
Школы
Храмы
Терминология

Боги
Медицина
Астрология
Бессмертие
Фэншуй
Портал

Самый известный вариант биографии Лао-цзы описывается китайским историком Сыма Цянем в его труде «Исторические повествования». По его словам, Лао-цзы родился в селении Цюйжэнь, волости Ли, уезда Ху , в царстве Чу на юге Китая . Большую часть своей жизни он служил хранителем императорского архива и библиотекарем в государственной библиотеке во времена династии Чжоу . Факт, говорящий о его высокой образованности. В 517 году произошла знаменитая встреча с Конфуцием . Лао-цзы тогда сказал ему: - «Оставь, о друг, своё высокомерие, разные стремления и мифические планы: всё это не имеет никакой цены для твоего собственного я. Больше мне нечего тебе сказать!». Конфуций отошёл и сказал своим ученикам: - «Я знаю, как птицы могут летать, рыбы плавать, дичина бегать… Но как дракон устремляется по ветру и облакам и подымается в небеса, я не постигаю. Ныне я узрел Лао-Цзы и думаю, что он подобен дракону». В преклонном возрасте он отправился из страны на запад. Когда он достиг пограничной заставы, то её начальник Инь Си попросил Лао-цзы рассказать ему о своём учении. Лао-цзы выполнил его просьбу, написав текст Дао Дэ Цзин (Канон Пути и его Благой Силы). После чего он ушёл, и неизвестно как и где он умер.

По другой легенде Мастер Лао-цзы пришёл в Китай из Индии , отбросив свою историю, он предстал перед китайцами совершенно чистым, без своего прошлого, как будто заново рождённым.

Путешествие Лао-цзы на Запад стало концепцией, разработанной в трактате Хуахуцзин в целях анти-буддийской полемики.

Дао дэ цзин

…Все люди держатся за своё «я»,
один лишь я выбрал отказаться от этого.
Мое сердце подобно сердцу глупого человека, -
такое темное, такое неясное!
Повседневный мир людей ясен и очевиден,
один лишь я живу в мире смутном,
подобном вечерним сумеркам.
Повседневный мир людей расписан до мелочей,
один лишь я живу в мире непонятном и загадочном.
Как озеро я спокоен и тих.
Неостановим, подобно дыханию ветра!
Людям всегда есть чем заняться,
один лишь я живу подобно невежественному дикарю.
Лишь я один отличаюсь от других тем,
что превыше всего ценю корень жизни, мать всего живого.

Философия

Лао-цзы об истине

«Высказанная вслух истина перестаёт быть таковой, ибо уже утратила первичную связь с моментом истинности».
«Знающий не говорит, говорящий не знает».

Из имеющихся письменных источников ясно, что Лао-цзы был мистиком и квиетистом в современном понимании, преподававшим совершенно неофициальную доктрину, полагавшуюся исключительно на внутреннее созерцание . Человек обретает истину путём освобождения от всего ложного в самом себе. Мистическое переживание завершает поиски реальности. Лао-цзы писал: «Есть Бесконечное Существо, которое было прежде Неба и Земли. Как оно невозмутимо, как спокойно! Оно живёт в одиночестве и не меняется. Оно движет всем, но не волнуется. Мы можем считать его вселенской Матерью. Я не знаю его имени. Я называю его Дао».

Диалектика

Философия Лао-цзы пронизана и своеобразной диалектикой :

«Из бытия и небытия произошло всё; из невозможного и возможного - исполнение; из длинного и короткого - форма. Высокое подчиняет себе низкое; высшие голоса вместе с низшими производят гармонию, предшествующее подчиняет себе последующее.»

Однако Лао-цзы понимал её не как борьбу противоположностей, а как их примирение. А отсюда делались и практические выводы:

«Когда человек дойдет до не-делания , то нет того, что бы не было сделано.»
«Кто любит народ и управляет им, тот должен быть бездеятельным.»

Из этих мыслей видна основная идея философии, или этики, Лао-цзы: это принцип не-делания, бездействия. Всякое насильственное стремление что-либо сделать, что-либо изменить в природе или в жизни людей осуждается.

«Множество горных рек впадает в глубокое море. Причина в том, что моря расположены ниже гор. Поэтому они в состоянии властвовать над всеми потоками. Так и мудрец, желая быть над людьми, он становится ниже их, желая быть впереди, он становится сзади. Поэтому, хотя его место над людьми, они не чувствуют его тяжести, хотя его место перед ними, они не считают это несправедливостью.»
«„Святой муж“, управляющий страной, старается, чтобы мудрые не смели сделать чего-нибудь. Когда все сделаются бездеятельными, то (на земле) будет полное спокойствие.»
«Кто свободен от всякого рода знаний, тот никогда не будет болеть.»
«Нет знания; вот почему я не знаю ничего.»

Власть царя среди народа Лао-цзы ставил очень высоко, но понимал её как чисто патриархальную власть. В понимании Лао-цзы царь - это священный и бездеятельный вождь . К современной же ему государственной власти Лао-цзы относился отрицательно.

«От того народ голодает, что слишком велики и тяжелы государственные налоги. Это именно причина бедствий народа.»
Сыма Цянь объединяет биографии Лао-цзы и Хань Фэя , легистского философа конца эпохи Воюющих Царств , выступавшего против конфуцианства. Трактат «Хань Фэй-цзы», содержащий учение последнего, уделяет интерпретации Лао-цзы две полных главы.

Культ Лао-цзы

Процесс обожествления Лао-цзы начинает складываться в даосизме, по всей видимости, ещё в конце III - начале II век до н. э. , но полностью оно оформилось только в эпоху династии Хань ко II веку н. э. В 165 г. император Хуань-ди повелел совершить жертвоприношение ему на родине Лао-цзы в уезде Ку, а через год приказал совершить и в своём дворце. Создатель ведущей даосской школы небесных наставников Чжан Даолин сообщил о явлении в мир в 142 году божественного Лао-цзы, передавшего ему свои чудодейственные возможности. Лидеры этой школы составили собственный комментарий к трактату «Дао дэ цзин», получивший название «Сян Эр чжу», и учредили поклонение Лао-цзы в созданном ими в конце II - начале III в. теократическом государстве в провинции Сычуань . В эпоху Шести династий (220-589 годы) Лао-цзы стал почитаться как один из Трёх Чистых (англ.) русск. (сань цин) - высших божеств даосского пантеона . Особый размах поклонение Лао-цзы приобрело при династии Тан (618-907 годы), императоры этой династии почитали его своим предком, возводили ему святилища и наделяли высокими званиями и титулами.

См. также

Список произведений

Напишите отзыв о статье "Лао-цзы"

Примечания

Литература

Ян Хиншун . Древнекитайский философ Лао-цзы и его учение. М.-Л.,1950
Мялль Л. К пониманию "Дао дэ цзина" // Учёные записки Тартуского государственного университета. Тарту, 1981. Вып. 558. С. 115-126.
Спирин В. С. Гармония лука и лиры глазами Лао-цзы //Письменные памятники и проблемы истории культуры народов Востока. XIV.Ч.1. М.,1981.
Спирин В. С. Строй, семантика, контекст 14-го параграфа «Дао дэ цзина» //Письменные памятники и проблемы истории культуры народов Востока. XX.Ч.1. М.,1986.
Головачёва Л.И. Кто автор известного текста трактата Лао-цзы? // Тезисы всесоюзной конференции ВАКИТ. 22-24 ноября 1988. М., 1988. С.31-33
Лукьянов А. Е. Первый философ Китая: Фрагменты философской автобиографии Лао цзы. // Вестник МГУ. Серия 7: Философия. 1989. N 5. С. 43-54.
Спирин В. С. «Слава» и «позор» в § 28 «Дао дэ цзина»//Письменные памятники и проблемы истории культуры народов Востока. XXII.Ч.1. М.,1989.
Лукьянов А. Е. Лаоцзы (философия раннего даосизма). М., 1991.
Лукьянов А. Е. Рациональные характеристики Дао в системе "Дао дэ цзин" // Рационалистическая традиция и современность. Китай. М., 1993. С. 24-48.
Маслов А. А. Мистерия Дао. Мир «Дао дэ цзина». М., 1996.
Viktor Kalinke : Studien zu Laozi, Daodejing . Band 1: Text und Übersetzung / Zeichenlexikon. Leipzig 2000, ISBN 3-934015-15-8
Viktor Kalinke: Studien zu Laozi, Daodejing . Band 2: Anmerkungen und Kommentare. Leipzig 2000, ISBN 3-934015-18-2
Viktor Kalinke: Studien zu Laozi, Daodejing . Band 3: Nichtstun als Handlungsmaxime. Essay , Leipzig 2011, ISBN 978-3-86660-115-4
Кычанов Е. И. Тангутский апокриф о встрече Конфуция и Лао-цзы //XIX научная конференция по историографии и источниковедению истории стран Азии и Африки. СПб.,1997. С.82-84.
Карапетянц А. М., Крушинский А. А. Современные достижения в формальном анализе «Дао дэ цзина» // От магической силы к моральному императиву: категория дэ в китайской культуре. М., 1998.
Ксензов, П. В. Цитаты из Лао-Цзы в трактате "Хань Фэй-Цзы" и их соотношение с полными версиями "Дао-дэ цзина" // Вестник Московского университета: Сер.13:Востоковедение. – 07/2003 . – N3 . – С.95-102 .
Мартыненко Н. П. Изучение семантики древних форм начертания текста «Дао дэ цзин» как необходимая компонента изучения истории даосизма // Вестник Московского университета. Серия 7. Философия. № 3. 1999.С.31-50
Рехо Ким «Неделание»: Лев Толстой и Лао-Цзы Проблемы Дальнего Востока. 2000.-№ 6. С.152-163.
Лукьянов А. Е. Лао-цзы и Конфуций: Философия Дао. М., 2001. 384 с.
Маслов А. А. Загадки, тайны и коды «Дао дэ цзина». Ростов-на-Дону, 2005. 272 с.
Степанова Л. М. Проблема личности в учении Лао-цзы о совершенномудром. // Вестник Бурятского государственного университета. 2008. № 6. С. 24-29.
Суровцева М. Е. Лев Толстой и философия Лао-Цзы // Вестник Центра международного образования МГУ им. М.В. Ломоносова. М., 2010. № 1. С. 85-90.
Кобзев А. И. // Общество и государство в Китае: XXXIX научная конференция / Институт востоковедения РАН. - М., 2009. -С.221-225 ISBN 978-5-02-036391-5 (в обл.)
Го Сяо-ли. Мир трансцендентный и мир действительный: сравнительный анализ культурного мышления через призму произведений Достоевского, Конфуция и Лао-цзы //Вопросы философии. №3. 2013. С.103-111.
(статья по традиционной иконографии Лао Цзы)
Shien Gi-Ming, "Nothingness in the philosophy of Lao-Tzu, " Philosophy East and West 1 (3): 58-63 (1951).
Chad Hansen, Linguistic Skepticism in the Lao Tzu // Philosophy East and West, Vol. 31, No. 3 (Jul., 1981), pp. 321–336
Лао Си, «ТАО-ТЕ-КИНГЪ, или писанiе о нравственности». Под редакцiей Л. Н. Толстого, перевелъ съ китайскаго профессоръ университета въ Кiото Д. П. Конисси, примечанiями снабдилъ С. Н. Дурылинъ. Москва - 1913

Ссылки

Отрывок, характеризующий Лао-цзы

Простая, скромная и потому истинно величественная фигура эта не могла улечься в ту лживую форму европейского героя, мнимо управляющего людьми, которую придумала история.
Для лакея не может быть великого человека, потому что у лакея свое понятие о величии.

5 ноября был первый день так называемого Красненского сражения. Перед вечером, когда уже после многих споров и ошибок генералов, зашедших не туда, куда надо; после рассылок адъютантов с противуприказаниями, когда уже стало ясно, что неприятель везде бежит и сражения не может быть и не будет, Кутузов выехал из Красного и поехал в Доброе, куда была переведена в нынешний день главная квартира.
День был ясный, морозный. Кутузов с огромной свитой недовольных им, шушукающихся за ним генералов, верхом на своей жирной белой лошадке ехал к Доброму. По всей дороге толпились, отогреваясь у костров, партии взятых нынешний день французских пленных (их взято было в этот день семь тысяч). Недалеко от Доброго огромная толпа оборванных, обвязанных и укутанных чем попало пленных гудела говором, стоя на дороге подле длинного ряда отпряженных французских орудий. При приближении главнокомандующего говор замолк, и все глаза уставились на Кутузова, который в своей белой с красным околышем шапке и ватной шинели, горбом сидевшей на его сутуловатых плечах, медленно подвигался по дороге. Один из генералов докладывал Кутузову, где взяты орудия и пленные.
Кутузов, казалось, чем то озабочен и не слышал слов генерала. Он недовольно щурился и внимательно и пристально вглядывался в те фигуры пленных, которые представляли особенно жалкий вид. Большая часть лиц французских солдат были изуродованы отмороженными носами и щеками, и почти у всех были красные, распухшие и гноившиеся глаза.
Одна кучка французов стояла близко у дороги, и два солдата – лицо одного из них было покрыто болячками – разрывали руками кусок сырого мяса. Что то было страшное и животное в том беглом взгляде, который они бросили на проезжавших, и в том злобном выражении, с которым солдат с болячками, взглянув на Кутузова, тотчас же отвернулся и продолжал свое дело.
Кутузов долго внимательно поглядел на этих двух солдат; еще более сморщившись, он прищурил глаза и раздумчиво покачал головой. В другом месте он заметил русского солдата, который, смеясь и трепля по плечу француза, что то ласково говорил ему. Кутузов опять с тем же выражением покачал головой.
– Что ты говоришь? Что? – спросил он у генерала, продолжавшего докладывать и обращавшего внимание главнокомандующего на французские взятые знамена, стоявшие перед фронтом Преображенского полка.
– А, знамена! – сказал Кутузов, видимо с трудом отрываясь от предмета, занимавшего его мысли. Он рассеянно оглянулся. Тысячи глаз со всех сторон, ожидая его сло ва, смотрели на него.
Перед Преображенским полком он остановился, тяжело вздохнул и закрыл глаза. Кто то из свиты махнул, чтобы державшие знамена солдаты подошли и поставили их древками знамен вокруг главнокомандующего. Кутузов помолчал несколько секунд и, видимо неохотно, подчиняясь необходимости своего положения, поднял голову и начал говорить. Толпы офицеров окружили его. Он внимательным взглядом обвел кружок офицеров, узнав некоторых из них.
– Благодарю всех! – сказал он, обращаясь к солдатам и опять к офицерам. В тишине, воцарившейся вокруг него, отчетливо слышны были его медленно выговариваемые слова. – Благодарю всех за трудную и верную службу. Победа совершенная, и Россия не забудет вас. Вам слава вовеки! – Он помолчал, оглядываясь.
– Нагни, нагни ему голову то, – сказал он солдату, державшему французского орла и нечаянно опустившему его перед знаменем преображенцев. – Пониже, пониже, так то вот. Ура! ребята, – быстрым движением подбородка обратись к солдатам, проговорил он.
– Ура ра ра! – заревели тысячи голосов. Пока кричали солдаты, Кутузов, согнувшись на седле, склонил голову, и глаз его засветился кротким, как будто насмешливым, блеском.
– Вот что, братцы, – сказал он, когда замолкли голоса…
И вдруг голос и выражение лица его изменились: перестал говорить главнокомандующий, а заговорил простой, старый человек, очевидно что то самое нужное желавший сообщить теперь своим товарищам.
В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.
– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.

8 го ноября последний день Красненских сражений; уже смерклось, когда войска пришли на место ночлега. Весь день был тихий, морозный, с падающим легким, редким снегом; к вечеру стало выясняться. Сквозь снежинки виднелось черно лиловое звездное небо, и мороз стал усиливаться.
Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.
Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.
– Берись по двое! рочаг подавай сюда! вот так то. Куда лезешь то?
– Ну, разом… Да стой, ребята!.. С накрика!
Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.
– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.
– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?
Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.
– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.

Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.
– А ты что же думаешь? – вдруг приподнявшись из за костра, пискливым и дрожащим голосом заговорил востроносенький солдат, которого называли ворона. – Кто гладок, так похудает, а худому смерть. Вот хоть бы я. Мочи моей нет, – сказал он вдруг решительно, обращаясь к фельдфебелю, – вели в госпиталь отослать, ломота одолела; а то все одно отстанешь…
– Ну буде, буде, – спокойно сказал фельдфебель. Солдатик замолчал, и разговор продолжался.
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.
– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.

Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
– Ну ка, ну ка, научи, как? Я живо перейму. Как?.. – говорил шутник песенник, которого обнимал Морель.
Vive Henri Quatre,
Vive ce roi vaillanti –
[Да здравствует Генрих Четвертый!
Да здравствует сей храбрый король!
и т. д. (французская песня) ]
пропел Морель, подмигивая глазом.
Сe diable a quatre…

Даосизм это уникальное и удивительное древнее учение о великом пути Дао, здесь изучается многозначное и бесконечное движение сил в этом мире. Учение Дао можно сравнить с изучением законов бытия, космоса и универсального единства всего мира. Такой космический вселенский путь Дао господствует буквально везде и есть во всех предметах расположенных вокруг нас, этот путь безграничен и дает начало и форму всему, что расположено вокруг человека.

Удивительный и великий Лао это древнекитайский мистик и философ, который и основал школу даосизма в Китае, он является автором Дао Дэ Цзин. Жил этот человек долго в Чжоу-царство, где заведовал большим книгохранилищем, у него было два имени, таких как Эр и Дань, а фамилия Ли. Лао исследовал истинный путь Дао и всегда старался больше узнать о великой добродетели, главное его стремление в жизни это таиться от мира и не иметь имени.

Исследователи Лао Цзы долго не могли составить его биографические данные, так как четкая информация о его жизни отсутствует и никто еще не узнал даже где он умер. Известно, что он постиг секреты великого долголетия и по одним данным прожил до 160 лет, а по другим более чем 200 лет, конкретная биография лао цзы исследуется и сегодня.

Тайна троерождения

Согласно древним уникальным трактатам Лао-Цзы рождался три раза, первое через мать Яо-цзи, второе Мать Ли, которая вынашивала его 81 год. Рождение было сделано через подмышку слева, его можно сравнить с Буддой, так как он также был рожден через подмышку, но только справа, что говорит о многих сходствах, как в их учении, так и в тайне родов. Сразу же после родов, а это было еще при Хан династии, волосы мудреца получили седину, так что его и стали именовать как Лао Цзы, то есть Старый ребенок.

Рождение третье было связано с образом Буддой, когда мистик Лао вошел сам в тело женщины, жившей в Индии через рот ее, а далее уродился уже через подмышку, родившийся ребенок смог уже ходить тут же после родов. Философ Гэ Хун, живший в 3-4 веке говорил, что видел в трансе Лао Цзы десятки раз и он был более 2-х метров роста и носил особенные одежды из 2-х удивительных цветов, у этого существа был колпачок и острый удивительный меч.

У мистика-философа был также слишком удлиненный нос и брови, а голова также слишком длинная. Сейчас такой шаблон активно используется как образ изображения святых и бессмертных в искусстве даосов, биография Лао Цзы почти не известна и составляется по наши дни. Сегодня были установлены многочисленные интересные факты о жизни этого человека и многие стороны его существования удивительны и просто фантастические.

Исследование биографии

Лао Цзы, то есть Старый Младенец, жил примерно в 6 веке до н.э., он известен сегодня как активная личность даосизма и автор Дао Дэ Цзин. Самые первые попытки исследовать и узнать биографические данные были сделаны в 145-89 г. до н.э., а затем в 90-104 г., сейчас эта биография хранится в Ши Цзи.

Самый главный и основной исследовать это Сым Цянь, установивший что истинное имя Лао это Эр Ли, хотя были предположения говорящие о том, что его могли звать и Лао Тан. Целый ряд источников стал отрицать тот момент, что Тан и Лао-Цзы были одним человеком, хотя здесь точно нет доказательств и проверить это слишком трудно, у Цяня были и другие теории, он считал, что в Чжуан жил еще и Лао Лай Цзы.

Известно, что этот философ-мистик точно жил еще при Конфуции и они были знакомы, составленная Цянь биография утверждает, что Лао долго работал архивариусом в Чжоу. Удивительный и очень известный сегодня Лао, решил уйти к старости на Запад и оставить Китай, далее он встретился с Инь Си, который был смотрителем. Именно Инь Си и настаивал, чтобы Лао быстрее записал свои уникальные мировые знания на бумаге и указал свои достижения миру. Именно так и были составлены две части книги, которая именовалась Дао и Мировая Добродетель, затем мистик закончив свой труд ушел странствовать далее и никто точно не знает, куда увел его путь жизни. Сегодня Лао цзы и его идеи ценятся мистиками и философами всего мира, его великие труды действительно удивительны и интересны.

Другие источники истории, мифы о Дао

У Сыма Цяня было две очень интересные легенды, в одной из них было указано, что Лао предстал как Лао Тан, исследователь Цянь утверждает, что Тан и был учителем Конфуция. Такое отождествление различных граждан в одном лице не имеет четких доказательств, тем не менее, Тан и Лао стали буквально синонимами. Был и другой известный историк Лю Синь автор труда о Жизни Бессмертных, где было сделано ряд уникальных записей про Лао-Цзы и Инь Си, последний, то есть Си, просил взять с собой на Запад и принять его в ученики. Текст труда указывает, что Лао-Цзы относится к тем учителям, кто практиковал бессмертие благодаря мудрости, а также постижение вечности через различные методики развития мысли.

Удивительный учитель стал почитаться в Китае так сильно, что Император Хуань, живший во 2 веке, построил свой уникальный дворец там, где рожден был мудрец-философ и даже издал указание всем почитать этого человека. В 166 году Пен Шао обожествил первым философа и привел уникальные моменты его метаморфоз в плане Космоса и изобразил его как советник властителей Китая. Китай буквально считал Лао-Цзы божественным, так как он являлся олицетворением Божественного пути и даже Императором Мира, знавшим о гармонии и о том, как человечеству принести мир, философия его учения действительно удивляет.

Удивительное перевоплощение, трактаты о пути Дао

Еще один очень известный историк и мистик, именуемый как Ван Фу, записал трактат Хуахуцзин, где говорится о том, что буддизм является лишь веткой и формой даосизма. Далее, работа эта увеличивалась в объеме до 10 книг и является свидетельством спора между путем Дао и Буддизмом, было выдвинуто даже сказание, что Лао-Цзы обратился в Будду в Индии. Императоры Китая затем стали даже запрещать эти книги, а Чэн-Цзун, то есть император 13 века, издал указ сжигать все даосские трактаты.

Даосская удивительная школа усилилась манускриптом Книгой преобразований изданной в 100 году, здесь говорится о сознательном и четком преобразовании живых существ. Там же говорилось, что философ превратился в мать, которая его же затем и родила, он буквально родил сам себя заново, что стало возможным благодаря дао, которое является материнским началом для всех живых существ. Этот человек связан во многих трактатах с перевоплощением самого Дао, далее говорилось о скором ином появлении Лао-Цзы и о чудесном освобождении человечества от проблем и трудностей в жизни. Известно, что мистик регулярно посещал лидеров многих культов своего времени, давая им инструкции и удивительные откровения Дао.

Даосизм. Легенда о рождении

Лао-Цзы стал именоваться как Господь Лао, который сможет проявить себя легко там, где захочет и сможет даже привнести мир планете Земля. Еще при жизни этот изумительный философ и мистик передал всем ученикам талисманы и уникальные учения в виде трактатов. Даосизм это уникальное учение, которое дожило и до наших дней, хотя еще сотни лет тому у учения Дао, Буддизма и ряда других мистических течений были сложные отношения. Древнейший трактат, именуемый как Объяснение Внутреннее Трех Миров, известный с 420 года, говорит, что Лао рожден как Дао энергии, чтобы стать Богом; в форме человека философа; как Будда после общего похода на Запад.

Что такое даосизм

Даосизм является уникальным философским учением Древнего Китая, а основал это мистическое течение Лао-Цзы, живший в 7-6 веке, хотя о его жизни известно очень мало. Терминология Даосизм была сделана европейцами, так как в Китае говорят только как Учение о Дао, даосизмом именовать это учение будет не правильно и в Азии просто не поймут этого человека.

Учение изложено в трактате Даодедзин, который был записан еще до путешествия Лао-Цзы к Западу, есть много сомнений в названии самого трактата и трудно установить даже время его создания. Само понятие Дао достаточно абстрактное и сложное, главное определение дао это первопричина сущего, так как все произошло именно от этого загадочного и великого символа.

Увидеть Дао чувствами точно не получится, а то, что человек сможет услышать, ощутить и увидеть не является Дао. Лао-Цзы был еще и уникальным политиком, который выступал против трудностей и ужасных моментов в обществе, он считал, что главное в государстве это гармония и мир. Знаменитый и очень уважаемый Лао-Цзы часто выступал против проблем в обществе и призывал власти государства к гармонии в жизни. Еще одно четкое направление даосизма это отшельничество и аскетизм, к этому также призывал ее основатель, который рекомендовал уединиться в горах и избавить от всего мирского в жизни.

Бессмертие

У учения есть четкое стремление к святости, само слово Святой в китайском языке состоит из двух частей, то есть Человек и Гора, имеется в виду отшельник, который должен жить один в горах. Главные принципы у религии даосов это Учение о бессмертии, об этих деталях даосизма уже создано множество удивительных легенд. Среди таких легенд есть сказание о богине Сиванму, у которой имеется фантастический сад, где растут персики цветущие только раз в 1000 лет и если отведать этот плод, то точно станете бессмертным. Также есть легенды о волшебных островах, где может расти чудесная уникальная трава, которая также может сделать человека бессмертным.

Еще один четкий путь Бессмертия у даосов это дыхательная специальная гимнастика и различные упражнения для достижения долголетия. У даосов есть и другие пути бессмертия, такие как древняя алхимия, благодаря которой древние китайцы старались изобрести эликсир общего бессмертия. Даосизм уже трудно будет именовать мировой обычной религией, так как это скорее философская доктрина, которая была создана для обретения бессмертия.

Даосизм в Китае

Даосизм сегодня является одной из трех главных религий в Китае и в этой триаде служит альтернативой конфуцианству как философии, а также буддизму, как мировой религии. Сейчас в Китае Даосизм разделен на Дао Цзя, то есть философские учения и мнения, а также на Дао Цзяо, то есть уникальные течения духовности. Это разделение очень условное, так как духовные и философские практики тесно связаны, Дао Цзя связано с Лао-Цзы и Чжуану-цзы, то есть с патриархами философии древнего Китая. Сегодня самыми главными в Китае стали именно Даосизм и Конфуцианство, хотя последнее учение выходит сейчас вперед, термин Дао жэнь и Дао ши может касаться адептов двух учений одинаково.

Лао-Цзы, то есть уникальный и изумительный патриарх Даосизма является загадочной фигурой во многих отношениях и под его именем выступало как минимум три человека. Лао-Цзы сейчас относится к высшим божествам даосской религии, этот удивительный человек считается воплощением самого Дао и относится к одному из Пречистых Мира, то есть к Сань Цин. Трактат Дао Дэ Дзин указывает мудрость в формульном четком виде именно там и представлены установки философии даосизма указанной самим Лао-Цзы.

Возможно вам также понравится:

Даосская практика достижения бессмертия Даосские практики омоложения лица и кожи Даосские упражнения для восстановления энергии Даосские практики для улучшения слуха Даосский массаж для восстановления зрения